Тайны всемирного потопа и апокалипсиса
Шрифт:
Английский геолог Плейфер в 1788 году описал свои впечатления от изучения одного из обнажений горных пород, залегающих наклонно:
«Мы ощущали себя перенесенными назад во времени в ту эпоху, когда сланцы, на которых мы стоим, находились еще на дне моря, а песчаники, что сейчас перед нашими глазами, только еще начинали осаждаться в виде песка и мути из толщи океанической воды… Их залегание не было еще нарушено действием неизмеримо мощных сил, разорвавших твердый панцирь планеты. Еще более отдаленные от нас революции вырисовываются в этой удивительной перспективе. Кажется, голова идет кругом, когда заглядываешь так далеко в эту бездну времени; слушая с интересом и восхищением философа, разворачивающего перед нами упорядоченную картину последовательности этих удивительных событий, начинаешь сознавать, насколько дальше иной раз может проникнуть разум по сравнению с тем, на что отваживается воображение».
Философом он назвал замечательного английского геолога Джеймса Геттона, незаурядного мыслителя. Он одним из первых предложил для познания событий прошлого использовать наблюдения за современными природными явлениями — метод актуализма (первым был и в этом случае наш гениальный соотечественник М.В. Ломоносов, что признают не только российские, но и зарубежные историки естествознания).
Геттон осмеливался даже утверждать, что в геологической истории мы не видим начала творения Земли. Однако очень немногие натуралисты соглашались признать его идеи. Тем более что па стороне катастрофистов находилась авторитетная христианская церковь, ссылавшаяся на библейское предание о Сотворении мира и Всемирном потопе.
Только в середине XIX века произошел решительный, можно сказать, катастрофический переворот в геологии, заставивший отказаться от идей, ставших общепринятыми. Наиболее убедительно это сделал Чарлз Лайель в своих обстоятельных трудах. Он особо подчеркнул, что многие представления катастрофистов основывались на недоразумении, на неверных представлениях о масштабах геологического времени. Оно измеряется, как доказал Лайель, не в тысячах, а в десятках и сотнях миллионов лет.
За столь длительные сроки даже небольшие, но постоянно действующие силы приводят к колоссальным результатам. Если за год откладывается сантиметровый слой осадков, то за миллион лет образуется осадочная толща мощностью в 10 километров. Если дно моря поднимается, а поверхность суши опускается со скоростью практически незаметной — один сантиметр в столетие, то через 100 миллионолетий морское дно поднимется на 10 километров, а суша на такую же величину опустится. Конечно, в данном случае не учитывается действие разрушительных сил эрозии при воздымании и накоплении осадков при опускании ниже уровня моря. Но ведь и скорости вертикальных движений предполагаются ничтожные.
Как только мы переходим к обоснованным разными методами огромным масштабам геологического времени, построения катастрофистов рушатся как карточный домик, ибо исходят из неверных представлений о краткости истории Земли и жизни.
С середины XIX века гипотеза Всемирных потопов стала все чаще вступать в противоречие с новыми фактами. Выяснилось, что быстрота прошлых геологических процессов мнимая. Ископаемые остатки, резко различные в двух сменных пластах, принадлежат геологическим эпохам, отстоящим порой на десятки миллионов лет одна от другой.
Как только геологам открылась бездна миллиардов лет геологической истории, представилась возможность вовсе обойтись без катастроф. Валуны, рассыпанные на равнинах Европы и Северной Америки, если и имели отношение к потопу, то не к «водяному», а ледяному. За последние миллионы лет потоки льда с Альп, Скандинавии, Кордильер вторгались на равнины, оставляя визитными карточками своих посещений ледниковые осадки и валуны.
Широко распространенные в степных зонах пылеватые и не очень прочные породы — лессы — заманчиво было объяснять осаждением ила и мути Всемирного потопа. Однако и от этого объяснения пришлось отказаться. Лессы стали даже свидетельствовать против потопа: образование их, по мнению многих ученых, проходило при воздействии ветра и растений в достаточно сухом климате.
Никаких геологических доказательств Всемирного потопа (тем более происшедшего на памяти людей) ученые не могли обнаружить. Для поисков остатков Ноева ковчега отправлялись экспедиции к горе Арарат. Были даже сообщения о том, что ковчег обнаружен, а в армянском монастыре в Эчмиадзине хранятся его обломки. Однако и эти утверждения не удалось подкрепить фактами. Действительность оказалась сложнее и многообразнее, чем предполагалось. Под тяжестью многочисленных фактов стройное знание нептунизма рухнуло, похоронив в своих обломках миф о потопе.
Освобождение научной мысли от гнета религиозных догм заставило пересмотреть многие идеи. «Горячие споры людей воды и огня затихли, — писал Ч. Лайель, — геологи, вместо того чтобы нападать друг на друга с ожесточением соперничающих школ и партий, в течение тридцати лет занимались приискиванием, собиранием, исследованием и накоплением фактов и материалов для прочного здания своей науки». Между прочим, именно Ч. Лайель постарался совсем избавить геологию от идей о катастрофах. Он заявил: «Геология есть наука, рассматривающая постепенные изменения, происходившие в органическом и неорганическом царствах природы…»
Гипотеза Всемирного потопа свела воедино идеи о катастрофах на Земле и об особо важной роли воды (нептунизм). Так уж случилось, что в конце XIX и начале XX века именно эти две идеи подверглись жестокой критике. Однако уничтожить бесплотные идеи не так-то просто.
Известны невообразимо мощные взрывы звезд и ядер галактик. Мы знаем о местных, земных катастрофах (в общем-то, ничтожных в масштабах космоса): взрывах вулканов, землетрясениях, необычайных наводнениях. В истории Земли бывали эпохи повышенной активности катастрофических процессов. И были, напротив, спокойные, без особых отклонений от «средней нормы». Логика как будто подсказывает, что между космическими катастрофами и мелкими «местными» имеются катастрофы промежуточного масштаба, охватывающие всю планету, отдельные ее части.
В.И. Вернадский так высказывался о нептунизме и плутонизме: «Жизнь для нептунистов была огромная сила, а не случайное явление в истории планеты. Другие — плутонисты — не придавали никакого серьезного значения силам и явлениям земной поверхности».
Важнейшее значение воды в различных геологических процессах не вызывает сомнений. Внешние силы планеты, в первую очередь космические, солнечные, которые приводят в движение внешние оболочки планеты, в частности гидросферу и атмосферу, превосходят по масштабу внутренние силы планеты. Почти все, что доступно геологическим исследованиям, так или иначе связано с процессами, протекающими близ поверхности Земли. Недаром В.И. Вернадский называл всю земную кору, мощность которой достигает семидесяти километров, областью былых биосфер.
Итак, если легенды о потопе отражают «первобытные геологические идеи», вопрос можно считать исчерпанным. Некогда людей могло в какой-то мере удовлетворить такое объяснение некоторых природных феноменов. Теперь в геологии развиваются гипотезы и теории, имеющие с такими домыслами связь сугубо историческую, подобно тому, как цветок связан с давшим ему жизнь семенем, внешне нисколько не похожим на него.
Возрождение катастрофизма