Тайны японского двора
Шрифт:
Стоило нечеловеческих усилий, чтобы выбраться из этой очумелой толпы.
II. Происхождение принцессы Хризанты
Мать принцессы, отличавшаяся редкой красотой, была из рода знатных даймио. В начале восьмидесятых годов принц Коматсу познакомился с молодой Мароу. Красавица произвела на него неотразимое впечатление. Влюбившись в нее, он поспешил сделать предложение и женился.
Не прошло и четырех лет, как обращавшая на себя общее внимание при дворе микадо красавица-принцесса пленила также сердце индийского магараджи
Прекрасно воспитанный в Англии и окончивший Оксфордский университет, магараджа большую часть жизни проводил в Париже, в Берлине и в Вене.
Лоск европейского воспитания сливался в одно гармоническое целое с врожденной величавостью и осанкой восточного властелина.
Он был высокого роста, носил коротко остриженные волосы. Его выразительные темно-карие глаза отличались необычайным блеском, который в минуты грусти принимал своеобразный, загадочный оттенок.
Магараджа вечно скучал. Ни Хрустальный дворец Лондона, ни монмартские кабачки Парижа, ни Пратер Вены, ни «Blumensale» и «Гейша-залы» Берлина, в которых собирается ищущая развлечений публика, не могли рассеять грусти этого красавца. Вечно тоскующая душа оставалась чуждой этих пустых забав.
Он любил женщин, но они скоро ему надоедали и его одолевала жажда встретить такую, которая бы потрясла его могучее воображение, дав ему то чувство физической и нравственной удовлетворенности, о которой он мечтал еще в юности у подножия Гималаев, где находились обширные поместья этого Креза.
Магараджа очень рано ознакомился со страстью. Уже семнадцатилетним юношей он оказался пресыщенным, blase, и с улыбкой говорил о любви, верности и любовных страданиях.
Очень развитый от природы, он стремился к политической деятельности, чему в значительной степени содействовали впечатления, вынесенные им в Англии.
Начавшееся на Востоке движение цветных рас оживило в нем интерес к идее панмонголизма. Он сознавал, что иго английского владычества в Индии ведет его родину к постепенному обнищанию. Его угнетало бессилие народа, недостаточная культурность и разрозненность политическая.
Громадный рост Японии обратил внимание магараджи. Он понимал, что у Индии имеется в лице Японии естественный союзник.
Некоторые английские газеты, цитируя шовинистские статьи некоторых японских газет, указывали также на то, что и в Японии начиналось стремление к общению с Индией.
Магараджа как раз находился в Париже, когда узнал о широких планах Японии, о ее пропаганде в клубах Индии и о репрессиях английских властей.
Он тогда выступил на столбцах французских газет в качестве ратоборца за права цветных рас, по поводу речи президента Рузвельта в пользу американских негров.
Эти статьи вызвали полемику и нашли свой отголосок в японской печати.
Он решился из Парижа проехать в Токио, тем более что токийские клубы давно уже приглашали его. Там, между прочим, находились и другие магараджи, получившие высшее образование в токийском университете.
Легкие любовные успехи сопровождали все путешествие скучающего знатного индуса. Приехав в Токио, он занял прекрасный отель. В его салонах появились журналисты, политические деятели и даже принцы. Его самого уже стали приглашать на рауты дворцового квартала. Неудивительно, что и он вскоре обратил внимание на замечательную красавицу,
Не прошло и трех дней после их первого знакомства, как они встретились наедине…
Что произошло в дальнейшие два года с принцессой, о том знали только приближенные ко двору микадо. Ее подозревали в близости не только к магарадже, но и к одному принцу крови из рода Аризугава.
Один только муж Коматсу, по-видимому, относился равнодушно к увлечениям своей супруги. Он был слишком занят.
Многие утверждали, что он ничего не знал, другие уверяли, что ему некогда было следить за ней, так как он сам имел массу связей и большую часть времени проводил с гейшами и куртизанками высшего света.
Когда Мароу познакомилась с магараджей, у нее был только двухлетний Саданару и трехлетний Алешито, которого очень любил принц-отец как первенца и наследника майората.
Любовь Мароу к магарадже не осталась без последствий. Не прошло и года со дня их знакомства, как родилась девочка, которую с согласия магараджи Мароу назвала Хризантой, в память умершей сестры, которую Мароу очень любила.
Злые языки утверждали, что и принц Саданару романического происхождения, причем упорно называли принца Аризугаву, к которому Мароу благоволила еще до брака.
Слух о бывшей связи Мароу с этим принцем очень раздражал магараджу, который всеми силами стремился, чтобы Ямагато перевел этого молодого офицера подальше от Токио.
Но перевести принца крови в провинцию вообще не практикуется в Японии и такое перемещение не могло состояться без согласия микадо.
От времени до времени принц встречался со своим новым соперником. Оба держались, несмотря на взаимную ненависть, с большой корректностью. Им иногда приходилось даже играть за одним столом в trente-quarante — азартную игру, очень распространенную в Японии.
Однажды молодого принца Аризугаву нашли убитым в своей постели.
Он лежал неподвижно и как бы спал, когда его начала будить его мать, а несколько спустя один из товарищей.
Но принц не подавал и признаков жизни.
Когда наконец убедились в его смерти, то об этом было доложено микадо.
Император, только что недавно произведший принца в следующий чин, был очень огорчен и по его приказанию было наряжено следствие.
Причина смерти так и осталась тайной.
Мать принцессы Хризанты долгое время тосковала по принцу Ари-зугаве. Толки шли о причастности к этому убийству ее мужа, будто бы заставшего жену свою в нежных объятиях этого своего дальнего родственника. Другие утверждали, что его убили наемные чейты (секта японских душителей), и притом по инициативе могущественного магараджи, который давно настаивал на том, чтобы принцесса Мароу бросила Аризугаву.
Магараджа, сделавшийся деятельным членом клуба панмонголистов, пользовался огромным влиянием при дворе, а потому никто не смел заикнуться о судебном дознании этого таинственного преступления, и убийца принца не был найден.
Мало-помалу о катастрофе забыла и токийская знать, и принцесса Мароу, всецело отдавшаяся ласкам магараджи.
Никто в точности, кроме самой принцессы Мароу, не знал тайны рождения Хризанты, но необычайные ласки, внимание, которыми окружала мать свое детище, указывали на романическое происхождение юной принцессы.