Тайны земли Московской
Шрифт:
В том же году [1483] захотел великий князь Иван Васильевич сноху свою одарить ожерельем первой своей княгини великой, Тверитянки. И просил у второй своей великой княгини, Римлянки, того ожерелья, та же не дала ему, потому что много истеряла из казны великого князя: давала брату, а иное дала в приданое за своей племянницей князю Василию Михайловичу Верейскому. Великий же князь послал к тому, и отобрал у того все приданое, хотел же и его еще с женой схватить, но тот бежал в Литву…
А ведь речь идет о Василии Михайловиче Удалом, которому великий князь был стольким обязан. Верно участвовал Верейский князь в походах Москвы против Казани и Новгорода, против хана Ахмата стоял на Угре. Пользовался
Но не эта ли любовь стала причиной нанесенного Верейскому князю оскорбления? Теперь Василий III требует, чтобы отец Василия Удалого, как и Тверской князь, брат его первой супруги, ни под каким видом с беглецом не общались и к себе его не принимали. При заключении в 1494 году договора с литовским князем Александром становится условием Москвы Василия Удалого «не отпущати никуде, и пойдет прочь от земли, и его опять не приимати». Правда, годом раньше Софья Фоминишна вымолила мужу племянницы прощение, но Верейский князь не решился довериться великому князю.
Смириться? Проглотить смертную обиду? На это византийская царевна согласиться не могла. Она вступает в открытую вражду с Еленой Волошанкой и проигрывает — любовь великого князя по-прежнему на стороне семьи Ивана Молодого. Остается наступление — лишь бы выбрать подходящий момент.
В 1488 году Москву в который раз охватывает огненное море. Сорок две сгоревшие церкви, не говоря о сотнях обывательских дворов. А на площадях происходят страшные по жестокости казни…
Той же зимой били кнутьем на Торгу попов Новгородских — присылал их из Новгорода великому князю владыка Геннадий за то, что спьяну надругались над святыми иконами. И отослали их обратно владыке…
Той же зимой били на Торгу кнутьем архимандрита Чудовского, и Ухтомского князя, и Хомутова — за то, что грамоту на землю подделали…
Той же зимой… привели из Новгорода более семи тысяч человек житьих людей в Москву — за то, что хотели наместника убить… Князь великий повелел их… вести в Нижний Новгород… а многих… повелел на Москве изрубить…
…А москвичей и из иных городов людей послал в Новгород на житье…
В общей сумятице воплей отчаянья, боли, потоков крови неожиданно уходит из жизни Иван Молодой. Всего-то была у него ломота в ногах, но вновь появившийся заморский лекарь «мейстер Леон Жидовин» взялся помочь князю, поручившись за его излечение собственной головой.
И великий князь Иван Васильевич поверил его словам и повелел ему лечить сына своего, великого князя. И начал его лекарь лечить, зелье начал давать ему пить и склянки на теле жечь, вливая туда горячую воду; и стало ему оттого хуже, и умер. И повелел великий князь Иван Васильевич схватить того лекаря, мейстера Леона, и после сороковин сына своего, великого князя Ивана, повелел казнить его, голову отрубили. И отрубили ему голову на Болвановке…
Москва не сомневалась: к смерти народного любимца приложила руки деспина. Как-никак «мейстера» привез с собой в Москву ее брат, как его называли в документах, «царевич Андрей», отец бежавшей в Литву княгини Верейской Марьи Андреевны, лишенной великокняжеского ожерелья. К тому же и лекари, и знахари видели полное несоответствие назначенного лечения симптомам достаточно широко распространенной болезни.
Тем не менее наследника не стало. Путь на престол открывался для следующего по возрасту сына великого князя — Василия. Деспина почти победила, если бы не железная воля Ивана III. В который раз он оправдал свое прозвище Грозного. Наследником был объявлен сын покойного, иначе — внук Ивана Васильевича. Елена Волошанка приобрела совершенно исключительное доверие свекра.
А между тем строился Кремль, возводились его башни, соборы. Размах строительства поражал воображение, но и вызывал раздражение москвичей. Из Кремля выносились древние церкви, монастыри. Останки с кладбищ перезахоранивались в Дорогомилове. Вокруг Кремля разбивались сады. Великий князь не обращал никакого внимания и на церковных служителей, тем более на простых москвичей.
Власть! Все приносится в жертву неограниченной, самодержавной власти. Иван III неожиданно приказывает заточить собственного брата Андрея за вину, приписанную ему десятью годами раньше. Через два года и сорок семь дней Андрей Васильевич умрет на Казенном дворе. Почти одновременно не станет второго брата — Бориса Васильевича Волоцкого, и со временем великий князь покается в этой смерти. Со временем, а пока уделы покойных отойдут ему — единодержавному правителю Московского государства.
В январе 1493 года на Москве-реке, «пониже моста», живьем сжигаются в клетке князь Иван Лукомский и латынский толмач Матиас Лях, обвиненные в попытке отравить великого князя. На Торгу насмерть забивают кнутами смолянина Богдана, а его брату Олехне отрубают голову — возникает подозрение, что «собирали они всяческие вести» для литовского князя.
А в декабре 1497-го был раскрыт заговор против великого князя византийской царевны и ее первенца, собиравшегося «отъехать» от великого князя на Вологду и Белоозеро. Надежды на московский престол у деспины, по-видимому, не оставалось. На льду Москвы-реки в конце месяца были отрублены головы участников заговора — детей боярских Елизарова сына Гусева, князя Ивана Палецкого Хруля, Поярка Рунова брата, Щавья Скрябина сына Травина, дьяка Федора Стромилова и Афанасия Еропкина.
Другую казнь — душевную пережила Софья Фоминишна через месяц, когда 4 февраля 1498 года был венчан на великое княжение Дмитрий Иванович, великокняжеский внук, по впервые использованному в Москве чину поставления византийских императоров.
Посередине соборной церкви Пречистой приготовили большое место, на котором происходит поставление святителей… А на том месте поставили три трона — для великого князя, для внука и для митрополита. Троны же великого князя и внука были покрыты белыми аксамитами с золотом, а сверху положены изголовья… А на аналое, посередине церкви, положили шапку и бармы и покрыли их ширинкой…
И великий князь говорил речь свою митрополиту: «Ныне благословляю я князя Дмитрия при себе и после себя великим княжеством Владимирским, и Московским, и Новгородским, и Тверским; и ты бы его, отче, на великое княжение благословил»… И положил великий князь бармы на внука… и возложил великий князь шапку на внука… и поклонился внук великому князю до пояса и сел на своем месте…
Отныне так будут венчать на царство всех русских царей. И непременно возлагать на их головы шапку, которая получит название «шапка Мономаха». В действительности к Мономаху эта регалия отношения не имела. Есть все данные считать, что получил ее Иван Калита в дар от татарского хана Узбека во время посещения Орды и передал по наследству своему сыну — Симеону Гордому. Соболья опушка и золотое навершие были уже делом московских мастеров.
Сыновья деспины на торжество поставления приглашены не были. Казни бояр и пострижение многих из них завершали поражение византийской царевны. На лед Москвы-реки все в том же месте — «пониже моста», покатились головы князя Ивана Юрьевича с детьми и князя Семена Ивановича Ряполовского. Правда, в последнюю минуту благодаря слезным мольбам митрополита удалось спасти Ивана Юрьевича Патрикеева — заменить казнь на пострижение в монастыре Троицы — и одного из сыновей князя, Василия Ивановича Косого, «отпущенного» в Кирилло-Белозерский монастырь.
И тем не менее непосредственно после страшных казней Софья Фоминишна была допущена снова к великому князю. По словам летописца, Иван Васильевич «нелюбовь ей отдал и начал с нею жить по-прежнему». О том, что послужило причиной прекращения опалы, современники не высказывали даже никаких предположений. Одно было ясно — вражда между двумя великими княгинями — Римлянкой и Волошанкой разгорится с новой силой и вряд ли стареющая деспина позволит себе на этот раз проиграть.
Главным было настроить великого князя против соперницы. И Волошанка давала для этого достаточно оснований, покровительствуя кружку московских религиозных вольнодумцев. Софья Фоминишна не упускает ни одной возможности, чтобы опорочить княгиню Елену, но одновременно заставляет действовать и сына.