Тайные хроники герцога Э
Шрифт:
– Тебе три года недостаточно? – с усмешкой бросил он.
Я закусила губу, наблюдая, как перекатываются мышцы под кожей. Сосредоточенный взгляд, уверенные движения длинных пальцев – Конд собирал что–то вроде несессера.
«Однако брат у меня симпатичный. Возмужал, а губы остались пухлыми. И глаза большие, как у олененка».
– Я дал тебе время выучить язык и «вспомнить» хоть что–то о нашем мире.
– Нет, все–таки. Почему сегодня, а не месяц назад?
– Месяц назад я еще не знал, выиграл я конкурс на лучшего хрониста или нет. Если бы проиграл, не было бы повода покинуть монастырь, и меня через
– А что им мешало сделать тебя монахом до конкурса?
– Мне еще не исполнилось восемнадцать. Таковы правила ордена.
Я покраснела. Конд ходил по лезвию ножа, рискуя всем, а я тут беру с него клятвы верности.
Следующие слова меня добили:
– А потом я не забывал о тебе. Не хочу, чтобы ты вышла замуж за одного из Корви–Дуг. Ты знаешь, что наш дядюшка вдовец? И если бы у тебя не сладилось с его сыном, то вполне могла бы стать ему мачехой. Я понятно объясняю?
– Фу, – я поморщилась, вспомнив влажные лапки дядюшки Джовира и его жабью фигуру. И поспешила заверить. – Я всегда знала, что мой брат умнейший человек.
– И заботливый, – Конд застегнул сумку и отнес ее к двери. Потом, потянувшись и расправив затекшие плечи, взялся за завязку штанов. – Но что–то мы отвлеклись.
– Ты чего задумал?!
Брат поднял на меня глаза.
– А ты чего застыла? Тоже раздевайся. Будем меняться одеждой. Я до полуночи должен уйти.
– Погоди! Ты еще не рассказал, что я должна делать вместо тебя.
– Ничего особенного. Ты хронист, приставленный к герцогу для того, чтобы записывать его славные деяния. Приказ императора, желающего, чтобы народ знал, какую пользу приносит его армия. Он хочет обелить имя убийц.
– А о том, что твари появились из–за самого императора, он не хочет рассказать?
– Даже не заикайся. Голову снесут.
– Но я не знаю, о чем писать. Меня не обучали работе хрониста, не говоря уже о ратном деле. Да я даже не слышала, как называется ваше оружие!
– Не надо ничего писать. Рисуй цветочки, просто черкай. Делай вид, что работаешь. Никому не интересно, что выводит на бумаге монах. Большинство из тех воинов, кого ты встретила, вообще безграмотные.
– А герцог? – я тоже принялась раздеваться. Начала с пуговиц платья, что шли плотным рядом от ворота до талии. Пальцы отчего–то не слушались, и мне трудно было нащупать петлю.
– Вот уж кто точно не сунет нос в твои бумаги. Их Светлости наша писанина против души. Ему навязали хрониста. Конечно, будет подозрительно, если ты за целый день так и не вытащишь перо с чернильницей, но даже здесь можно сослаться, что запишешь подвиги армии позже, например, во время привала.
– Как я тебя найду после того, как меня съест тварь?
– Отправишь весточку в монастырь. Тебе ответят. Кошель всегда держи при себе: неизвестно, когда выдастся момент сбежать. С деньгами не пропадешь. Можно купить одежду и еду. Тебе достаточно дали?
Я только вздохнула.
– На, в крайнем случае продашь, – он перестал бороться с затянувшимся узлом на поясе и снял с себя еще одну цепочку, на которой помимо нескольких замысловатых кулонов болтался красивый перстень. – Он принадлежал моей матери. Никого не удивит, если его заметят на тебе. У нас принято носить
– Нет уж, на палец не надену. Так недолго догадаться, что я женщина, – я любовалась, как ладно село кольцо на отнюдь не мужскую руку. Насладившись красотой, вновь сняла с себя веревочку с оберегами. – Не жалко?
– Кольцо хоть и дорого мне, но вещь. Сейчас твоя жизнь важнее. Ты не забыла, что я не хочу возиться в желудке какой–то твари? Побереги себя. Ну и Тигул с кольцом заодно.
– Подожди, – я решительно сняла полумесяц с веревочки. – Я тебе верю и не хочу создавать трудности. Вдруг тебе загонят в тупик, а ты не сможешь открыть портал?
– Аня…
– Я верю, что ты меня не бросишь.
Конд не стал спорить. После того как вернул полумесяц к солнцу, вновь занялся завязкой на штанах.
– Поможешь? Этот узел нужно подцепить зубами.
Я выразительно посмотрела на брата.
– Мы не настолько с тобой близки…
– Все, хватит болтать, женщина, раздевайся. Время уходит.
Вздохнув, я стянула с себя платье и две нижние юбки.
– Можно я оставлю монастырскую рубашку? – я стояла на ледяном полу в одних чулках и тянула подол короткой рубашечки вниз, чтобы хоть как–то прикрыть ноги. – Она простая, без вышивки.
За три года я не только отвыкла от земной одежды, но и начала стесняться голых ног. Местная мода не позволяла поддевать под платье ничего, кроме нижних юбок, рубашки и чулок. Причем последние были со швами сзади и завязывались под коленом. И если бы не две, а то и три юбки, положенные зимой, средневековые дамы вовсе вымерзли бы. Панталоны – моя личная прихоть, и я так и не вытащила их из узелка, чему тихо радовалась.
– Нет. Ходить и спать будешь в моем, я приготовил, – брат достал из стоящего в углу обшарпанного сундука чистую одежду и бросил на убогую лежанку. Местный интерьер не отличался изысканностью. – Не бери с собой ничего из того, что могло бы выдать в тебе женщину. Волосы крепко скрути. Даже если ветер сдует капюшон, никто не обратит внимания. У многих тут длинные волосы.
– А почему ты потребовал, чтобы я убрала челку? Мама осудила бы – это же простая отмазка?
– Ты с ней странно выглядела. У нас так стригутся только мужчины. Чтобы волосы из–под шлема не лезли в глаза. Смотри, скручивай пряди так, – Конд повернулся ко мне спиной, и только тогда я заметила на его затылке тугую дулю, которую он тут же распустил. Тряхнув головой, он явил мне копну роскошных, слегка вьющихся волос.
– Я специально отращивал, чтобы тебе не пришлось отрезать свои. Мы с тобой не должны попасться на мелочах.
– Спасибо за заботу, друг. А ничего, что у меня есть грудь? – не без ехидства поинтересовалась я.
– Где? – на полном серьезе переспросил Конд. Осталось только зашипеть и густо покрыться краской. Брат умеет ткнуть в больное место.
Но и я отыгралась, когда он, наконец, справился с узлом и скинул штаны, оставшись в широких трусах длиной до колен.
– О, боксеры! – засмеялась я и обошла брата по кругу, любуясь местным прототипом нижнего белья, сильно смахивающим на семейные трусы на простой резинке. Такие, помнится, носили дедушки. Приплясывающий от холода Конд смотрелся в них ужасно смешно. Настал мой звездный час. – Снимай их! Иначе выдашь себя. У вас женщины такого не носят.