Тайные корреспонденты "Полярной звезды"
Шрифт:
Вот отрывок из другого любопытного письма: 22 августа 1859 г. П. А. Ефремов (из Петербурга) просит Е. И. Якушкина (в Ярославле) «приостановить исполнением по переданной мною вам в Петербурге (еще в бытность министра) записке о Кронштадтском линейном батальоне. Теперь это очень не ко времени и может пострадать только злосчастный столоначальник, не виновный ни в чем. Если Вы уже дали инициативу этому делу, пожалуйста, напишите поскорее мне, потому что я имею случай обратиться прямо к „высшему начальству“, минуя все инстанции; но ответ Ваш должен прийти не позже как в 11 или 12 сентября, тем более, что 28 августа приезжает и Константин Дмитриевич Кавелин, который будет в этом случае моим ходатаем»6.
Мне
С Герценом и Огаревым, как уже отмечалось, круг «Библиографических записок» сближала и мысль о том, что декабристы, Пушкин, неопубликованные исторические и литературные материалы особенно необходимы для просыпающейся России — и как призыв к действию, и для решения вопроса о личном и общем, цели и средствах.
Активные деятели этого круга не принимали всего, что принесли из ссылки отцы. Поражает глубина и объективность позиции Евгения Ивановича Якушкина. Соединенный с декабристами кровно-родственными и духовными связями, он не закрывает глаза на многие слабости их движения, на то, что большинство не проявило достаточной выдержки во время следствия. Когда же после возвращения декабрист Е. Оболенский написал благодарственное письмо Александру II (переданное через шефа жандармов В. А. Долгорукова), Е. И. Якушкин написал Оболенскому следующие строки7:
«Москва, 25 апреля 1857.
…Письмо Ваше к Д.<Долгорукову> читали в Москве человека три или четыре, горячо Вас любящих8,и на всех оно произвело тяжелое впечатление. И вот почему: оно написано так, что дает повод человеку, нехорошо Вас знающему, подумать, во-первых, что это написано с какими-нибудь характерными целями <…>, во-вторых, там есть одна такая неловкая фраза, что незнакомые с Вами не могут не подумать, что Вы записной аристократ <…>. И что за цель писать благодарственное письмо через полгода после манифеста, долго спустя после сделанного для Вас? Что за цель написать это письмо, не сообщивши заранее никому о своем намерении?–
Если я так смело ставлю перед вами эти вопросы, то именно потому, что знаю, что Вы сделали это безо всякой цели. Ну а ежели бы Ваше письмо обратило на Вас внимание как на человека более благодарного, чем другие возвращенные из Сибири, если бы вследствие этого Вам были даны особые льготы, довольны ли Вы были, что написали его? Это могло быть даже во вред другим <…>. Вы, конечно, поймете, что ежели я написал это к Вам, то потому, что очень Вас люблю и что недомолвок между нами быть не должно. Я говорю с Вами теперь, как говорил в старые времена в Ялуторовске, и говорю потому, что считаю себя членом ялуторовской семьи»9.
Взгляды Афанасьева, Якушкина, Касаткина, Ефремова отчетливо
«По нашему убеждению, — писали издатели журнала, — вопросы библиографические более или менее тесно связаны с литературною и историческою критикою и библиограф не вправе слагать с себя обязанностей, налагаемых на него этою последнею»11.
Афанасьев, Касаткин и их сотрудники за три с лишним года сумели многое напечатать на страницах журнала. Крупнейшие и наиболее известные публикации прежде неизвестных и запретных материалов касались Пушкина (недаром «Библиографические записки» и поныне ценятся и изучаются пушкинистами). Таковы 34 письма Пушкина к брату Льву Сергеевичу в № 1 и 4 (13 января и 26 февраля 1858 г.)12, материалы об отношениях Пушкина и Гоголя (Н. В. Гербель, № 4), ряд прежде не печатавшихся биографических материалов: история с посылкой Пушкина «на саранчу» (К. П. Зеленецкий, № 5, 6 марта 1858 г.), «Пушкин в Одессе» (М. Лонгинов, № 18, 19 октября 1859 г.). Впервые в России в этом журнале публиковался целый ряд стихотворений, прозаических отрывков и писем Пушкина13. В № 10–11 (27 мая и 12 июня 1858 г.) Е. И. Якушкин публикует содержательную статью «По поводу последнего издания сочинений А. С. Пушкина», где, пользуясь «несколькими рукописными сборниками сочинений Пушкина, принадлежащими разным лицам»14, ловко проводят в печать отдельные, прежде не опубликованные строки из «19 октября», послания «В Сибирь» и другие.
Очень важна была работа Е. И. Якушкина «Проза А. С. Пушкина. По поводу последнего издания его сочинений» (№ 5–6, 1859 г.)15, а также статьи П. А. Ефремова «Поправки и дополнения к некоторым стихотворениям Пушкина» (№ 9, 15 июня 1861 г.; № 19, 22 февраля 1862 г.). Кроме того, в последних номерах за 1861 г. П. Ефремов поместил несколько важных публикаций, касающихся литературного наследства М. Ю. Лермонтова (№ 16, 14 декабря 1861 г.; № 17 и 18, 5 января и б февраля 1862 г.).
Декабристскую литературу и поэзию представляли заметки В. К. Кюхельбекера (№ 8, 27 апреля 1858 г.); декабристы упоминались также в письмах А. Ф. Воейкова (№ 9, 13 мая 1858 г.) и в переписке Н. Н. Шереметевой, бабушки Е. И. Якушкина (№ 11, 28 ноября 1858 г.).
Статья Е. И. Якушкина «Неизданные записки о Пушкине» (№ 8, 30 апреля 1859 г.) фактически представляла собой некролог Ивану Ивановичу Пущину и похвалу его делу, искусно проведенную сквозь цензурные заграждения. Для читателей был понятен скрытый смысл следующих строк Е. И. Якушкина:
«Для тех, которые могли знать И. И. Пущина даже в последнее время, когда он был изнурен тяжкою, неизлечимою болезнию, весьма понятно, какое сильное влияние он должен был иметь на поэта своим энергическим характером, твердостью и благородством своих убеждений и той добротою, которая привязывала к нему всех с первой минуты знакомства»16.
В 1861 г. в «Библиографические записки» несколько раз прорываются сквозь цензуру стихи А. И. Одоевского, К. Ф. Рылеева и других, сообщенные (согласно редакционным объявлениям) «М. И. М.-А.», т. е. Матвеем Ивановичем Муравьевым-Апостолом (№ 5, 19 марта 1861 г.; № 14, 13 января 1861 г.; № 19, 22 февраля 1862 г.).