Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг.
Шрифт:
Рассекреченные МИД СССР в 1989 году архивные документы, относящиеся к «делу» Тухачевского, подтверждают приведенные выше сведения о том, каким образом распространялась в Париже эта дезинформация. В частности, об этом свидетельствует телеграмма В. П. Потемкина, направленная им 16 марта 1937 года в Москву Сталину, Молотову, Литвинову, на которую мы уже ссылались. «Из якобы серьезного французского источника, — сообщалось в ней, — он (Даладье. — Прим. авт.) недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной Армии… Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством из русских эмигрантских кругов… Даладье пояснил, что более конкретными сведениями он пока не располагает, но что он считал «долгом дружбы» передать нам свою информацию, которая может быть для нас небесполезна».
Далее советский полпред продолжал: «Я, конечно, поблагодарил Даладье, но выразил решительное сомнение в серьезности его источника, сообщающего сведения об участии представителей
24
Новое время. 1989. № 13. С. 37—38.
Но не только представители правительственных кругов Франции явились объектом рассчитанной дезинформации со стороны нацистской разведки. Как стало недавно известно, в архивах И. В. Сталина обнаружено письмо тогдашнего корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова, направленное им в середине января 1937 года редактору «Правды» Л. 3. Мехлису и пересланное последним И. В. Сталину. В письме А. Климова содержалось, как якобы достоверное сообщение о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского» [25] .
25
Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 61.
В это же время, как и предусматривалось планом операции, была организована «утечка» секретных сведений, исходивших якобы из источников, близких к высшим военным кругам СССР, не подтвержденных, впрочем, никакими документами, о том, что в Красной Армии будто бы «зреет заговор», участники которого рассчитывают на поддержку немецкого генерального штаба. Авторы дезинформации преследовали ту же цель, надеясь, что, достигнув Кремля, слухи усилят подозрительность И. В. Сталина, подорвут его доверие к руководящим военным кадрам и могут явиться поводом для проведения чистки в офицерском корпусе.
Д. Волкогонов отмечает, что в апреле 1937 года начальник Главного разведывательного управления РККА комкор С. Урицкий докладывал И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову о том, что в Берлине муссируют слухи о существовании среди генералитета оппозиции советскому руководству. Правда, успокаивал начальник ГРУ, этому там мало верят.
Слухи о предстоящем советско-германском сближении, не имевшие под собой никаких оснований, активно распространялись весной 1937 года немецкой разведкой в европейских столицах. Очевидно, следует считать, что именно этим была вызвана телеграмма наркома иностранных дел М. М. Литвинова, направленная 17 апреля в Париж временному поверенному в делах СССР во Франции Е. В. Гиршфельду и в Прагу полпреду С. С. Александровскому, с получением опровергнуть указанные слухи. В ней, в частности, говорилось: «Заверьте МИД, что циркулирующие за границей слухи о нашем сближении с Германией лишены каких бы то ни было оснований. Мы не вели и не ведем на эту тему никаких переговоров с немцами, что должно быть ясно хотя бы из одновременного отозвания нами полпреда и торгпреда» [26] .
26
Новое время. 1989. № 13. С. 38.
МЕХАНИЗМ ДЕЗИНФОРМАЦИИ НАРАЩИВАЕТ ОБОРОТЫ
Однако Э. Бенеш не поверил опровержению, поскольку имел иную «информацию» из Берлина. Тем не менее он явно не торопился с сообщением в Москву и Париж сведений, полученных им от Траутмансдорфа. Как считал И. Пфафф, вполне очевидная медлительность Бенеша объяснялась осмотрительностью государственного деятеля, который, прежде чем дать ход этим сведениям, хотел перепроверить их, подкрепить дополнительными фактами. Кроме того, в силу своего характера Бенеш не был склонен действовать импульсивно. Задержка с передачей в Москву информации Траутмансдорфа, сообщенной Мастны, не осталась, судя по всему, незамеченной и для СД.
Дополнительные факты представил Мастны рейхсмаршал Геринг при встрече с ним 7 апреля. Содержание их беседы никому не известно, но Маетны немедленно выехал в Прагу. Вероятно, полагает И. Пфафф, эта информация была куда более выразительной и конкретной, чем та, которую он получил за два месяца до этого от Траутмансдорфа. Пфафф объясняет это следующим образом: в Берлине, несомненно, поняли, что в феврале Э. Бенеш не поставил в известность И. В. Сталина о содержании бесед Мастны с Траутманедорфом. Поэтому, безусловно, необходимо, во-первых, задействовать более убедительные «аргументы» с конкретными данными и, во-вторых, для передачи информации использовать личность более авторитетную, чем Траутмансдорф, например кого-либо из членов национал-социалистской верхушки. После беседы, состоявшейся между Маетны и Герингом, события развивались так: рано утром 12 апреля 1937 года Маетны попросил встречи с президентом Бенешем, которая состоялась 17 апреля в Праге. Сразу же после беседы Бенеш принимает решение пригласить к себе на 22 апреля советского полпреда С. Александровского. А накануне, 21 апреля, два высокопоставленных чиновника министерства внутренних дел Чехословакии (одним из них был глава чехословацкой тайной полиции К. Новак) по поручению президента страны, министра иностранных дел и министра внутренних дел выехали в Берлин, где пробыли несколько дней и имели беседу с ведущей фигурой в СД — начальником гестапо Миллером. Их поездка, считает И. Пфафф, вполне однозначно предназначалась для проверки и получения каких-либо дополнительных сведений, которые к тому времени уже были переданы разведывательной службе министерства иностранных дел Чехословакии (после разговора между Маетны и Герингом). Сразу же по возвращении обоих эмиссаров президент Бенеш и министр иностранных дел К. Крофта в течение короткого промежутка времени принимали С. Александровского трижды. Таким образом, замечает И. Пфафф, советский посланник был в общей сложности четыре раза принят президентом республики и министром иностранных дел, что в общениях между Э. Бенешем и С. Александровским за период 1934 — 1938 годов было случаем исключительным [27] .
27
Военно-исторический журнал. 1988. № 11. С. 48. Следует отметить, однако, что в архивных материалах, имеющихся в распоряжении советских исследователей, нет указаний на то, что Бенеш сообщил С. Александровскому «информацию», касающуюся связей маршала Тухачевского с немецкими генералами до его ареста.
10 мая 1937 года президент Бенеш в частном письме предупредил главу правительства Народного фронта Франции Леона Блюма о необходимости проявлять предельную осторожность в отношениях с советским Генеральным штабом из-за подозрительных контактов между ним и генеральным штабом Германии.
ФАЛЬШИВКА ДОСТИГАЕТ АДРЕСАТА
Что касается самой техники передачи сфабрикованных документов, то здесь западные авторы в определенной степени расходятся, особенно в деталях. Большинство склоняется к тому, что вскоре после встречи Мастны и Геринга, состоявшейся, как уже упоминалось, 7 апреля, Гейдрих направил в Прагу сотрудника СД, который имел задание войти в контакт с представителями военных кругов Чехословакии и через них довести до Бенеша информацию о существовании документов, обличающих Тухачевского в причастности к заговору. (Вслед за ним, по словам Хеттля, отправился под вымышленным именем особо доверенный представитель Гейдриха штандартенфюрер Беренс, чтобы провести необходимую подготовку.)
По описанию Шелленберга выходило, что, после того как указанная информация была доведена до Бенеша, последний через своего посредника предложил представителю Гейдриха связаться с сотрудником советского полпредства в Берлине. «Так мы и сделали, — писал позднее в своих мемуарах В. Шелленберг. — Сотрудник полпредства (ему были предъявлены два подлинных письма из фальсифицированного досье) тотчас же вылетел в СССР» и возвратился со специальным курьером, имевшим полномочия на ведение переговоров о выкупе фотокопий материалов досье. Им оказался эмиссар тогдашнего наркома внутренних дел СССР Ежова. Он спросил, сколько стоит досье. Чтобы у русских не возникло подозрений, Гейдрих приказал для начала назвать «фантастически большую сумму» — 500 тысяч марок, предупредив, что, если русские будут настаивать, она может быть пересмотрена в сторону снижения. Однако торговаться не пришлось. Эмиссар Ежова после беглого выборочного ознакомления с документами молча кивнул головой, когда Беренс назвал сумму. (История секретных служб мира, подчеркивают западные исследователи, не знает случая, когда бы за выкраденный план военных операций или измену и предательство платили такую высокую цену.) Названная сумма вознаграждения была немедленно уплачена [28] . Фотокопии документов, якобы хранящихся в сейфе гитлеровской службы безопасности, перекочевали в Москву.
28
Как потом будут утверждать руководители нацистской разведки, банкноты, полученные от курьера, оказались такими же фальшивыми, как и выкупленные на них документы.
Тот факт, что передача фальшивки состоялась в Берлине, подтверждается, как полагает английский историк Дональд Камерон Уотт, тем, что начальник немецкого отдела чехословацкой военной разведки генерал Ф. Моравец, координировавший в соответствии с чехословацко-советским соглашением 1935 года разведывательную деятельность против Германии с советской военной миссией в Праге, отрицал, что получил от президента Бенеша какую-либо информацию о германо-советском заговоре против Сталина.
По мнению же И. Пфаффа, нельзя считать состоятельным утверждение Шелленберга и некоторых других авторов о том, что люди Гейдриха вошли в контакт с советским полпредством в Берлине, чтобы прямым путем предложить «материал» против Тухачевского, и что затем из Москвы в Берлин был послан уполномоченный И. В. Сталина, чтобы выкупить у немцев эти документы. Как в чехословацких, так и советских публикациях одинаково полностью доказано, считает Пфафф, что именно Бенеш направил И. В. Сталину подброшенные фальшивки, получив их непосредственно из рейха, причем посредником в этой операции выступал немецкий журналист Карл Виттиг [29] .
29
Карл Виттиг (1901—1980) в 1961 году был арестован в ГДР как агент-двойник и приговорен к 15 годам тюремного заключения. В 1970 году правительство ФРГ выкупило его за 80 тысяч западногерманских марок // Советская Россия. 1988. 18 сент.