Тайные практики ночных шаманов. Эргархия – Ночная группа
Шрифт:
Я вдруг осознал свое качество, которое было до этого разговора скрыто от меня, – мою уступчивость, готовность сделать приятное другому человеку вопреки моим собственным интересам. Собственно, это качество и заставляло меня ходить по бесконечным кружкам экстрасенсов. Я хотел выглядеть в глазах моей мамы таким, каким она хотела видеть меня.
Я осознал свою автоматическую реакцию угождения приятным мне людям. Осознал то, что слова Скандинава о «я-действующем» и «я-страдающем» относились именно к этой беседе, когда мой выбор должен был определиться не тем, кому я хочу понравиться в большей степени – Толстяку
Принимая сторону Локки, я навсегда терял возможность прикоснуться к магическому миру, каким я представлял его тогда. Выбрав же продолжение работы с Толстяком, Черногорцем и даже с Упырем, я сохранял шанс прорваться к тому загадочному миру магии, который так манил меня. И даже если это окажется очередной иллюзией и обернется новым разочарованием, я буду сожалеть лишь о своей глупости, но не о трусости.
Внезапно в мое сознание вторгся еще один довод – Кобра. И он оказался решающим. Преодолевая внутреннюю неловкость, я все же сказал Локке, найдя, как мне показалось, подходящие слова:
– Я продолжу занятия и сам разберусь во всем.
Локка горько покачал головой:
– Это был твой последний шанс. Никогда и ни в чем ты больше не разберешься. Ты будешь глубже и глубже погружаться в галлюцинации.
Глава 9
Выбор
Под утро мне приснился жуткий сон. Я сидел на скамейке, и вдруг из леса вышел странный человек в черной одежде. Его руки были обрублены по локоть. Он поднял одну культю и направил ее прямо на меня. Она действовала как излучатель мощной энергии. Все мое тело завибрировало и загудело. Не было боли, но был какой-то мистический ужас. Я плавился, изменялся под действием исходящего из культи излучения. Между нами пробежала лошадь, впряженная в телегу. На этот момент вибрация и гудение прекратились – излучение экранировалось. Страшный колдун приближался. Я пытался вскочить и убежать, но ватное тело не поддавалось моей воле.
Я проснулся, страх все еще не отпускал меня. Резко открыв глаза, я увидел протиснувшегося в палатку одного из наших инструкторов, который вскоре стал нашим Инструктором. Когда через тринадцать лет Инструктор поручил мне написать книгу «обо всем», он запретил называть имена, заменив их кличками, а в отношении себя попросил не указывать даже клички.
Его лицо чем-то тревожило меня. Оно было одновременно и узнаваемым, и каким-то совершенно чужим. Казалось, что на него надета полупрозрачная, меняющаяся маска, и эта маска, как и Змей, сидела в моем сознании. Я помотал головой, и видение пропало. Остался только протиснувшийся в палатку человек.
– Надо поговорить, – сказал он и повел меня в лес.
Солнце только-только появилось над горизонтом. Мы долго шли по извилистой тропинке и наконец набрели на почерневшую от времени лавочку. Инструктор начал разговор.
– Я хочу сделать тебе предложение. Все наши занятия, все, что случилось с тобой, – лишь отбор людей нашей породы. Ты показал определенные способности, но главное – сумел различить свое сознание и чужое присутствие в нем. Это бывает с очень немногими. Занятия – это внешняя, поверхностная часть работы. Это всего лишь психическая саморегуляция. Есть и магия. Но то, чем мы занимаемся, противоположно магии. Мы называем это Деянием. То, что произошло с тобой, может остаться саморегуляцией, может стать началом магического пути, но может – и Деянием.
Он произнес слово деяние с таким нажимом, что для меня оно прозвучало как слово с большой буквы – Деяние.
– Этим занимается Ночная группа.
Он опять сделал особый нажим на этих словах. Я вдруг обнаружил, что слово Деяние отозвалось во мне кроваво-красным свечением, а слово Ночная группа засветилось каким-то невозможным прозрачно– черным цветом. Этот отсвет был не в окружающем меня пространстве, а внутри, в моем сознании.
Движения Инструктора, как и движения Змея, с которым я столкнулся в Голубом Каньоне, вползали в мое сознание, шевелились в нем неприятной тяжестью.
Инструктор находился и рядом со мной (длинную тень от восходящего солнца он все-таки отбрасывал), и вместе с тем внутри моего сознания.
Снаружи были его слова, а внутри – вспышки света и его движения. Переживая странную смесь сонной жути и холодной ясности, я мог наблюдать и за нашей беседой и за своим страхом, не поддаваясь ему.
– Это особая группа. Она пробуждает, возбуждает свою Волю, – (опять нажим, и интенсивная черная вспышка внутри головы), – и ищет связь с Реальностью — (невозможное свечение белой прозрачности – иначе я просто не могу это назвать).
– Ты прошел испытания и можешь стать членом Ночной группы. Чтобы попасть в нее, нужно всего лишь три раза сказать «да». Ты хочешь в нее попасть?
Я снова отметил некоторую странность своего состояния, казалось, что все предметы и слова связаны между собой и с образами внутри меня напряженными, натянутыми нитями. Каждое движение и каждое слово вспыхивали сотнями отражений. Это придавало какой-то мистический оттенок нашему разговору. Было ясно, что речь идет о чрезвычайно важных вещах, о решениях, с которыми я никогда раньше не сталкивался в своей жизни. У меня в запасе было три возможности сказать «да» или «нет». Я понимал, что если скажу «нет», то разговор на этом закончится.
– Да, – холодея, ответил я.
– Тогда я расскажу тебе, что это такое. Группа называется «ночной» не потому, что она действует ночью. Ночь – это только символ той части Реальности, в которой нет видимостей. Знаешь, как называется главный трактат Шопенгауэра? Правильно, «Мир как воля и представление». Так вот, дневная группа работает с представлениями, а ночная с волей. Ночная группа никак не обнаруживает себя до тех пор, пока она есть совокупная воля ее членов, а каждый ее член есть отдельная воля. Обнаружение группы означает, что ее совокупная воля заснула.
– Ты хочешь стать волей? – резко спросил он.
– Подождите, а что вы понимаете под волей?
– Воля – это свобода действия и действие свободы. О ней нельзя ничего сказать, ее можно только пробудить. Ты хочешь стать волей?
Я как бы снаружи оценил свое состояние – странное сочетание ясности и внутренней вязкости, сноподобности, в которых растворился мой страх.
– Да, – сказал я, утешая себя тем, что окончательный ответ придется все же на счет три, а не два. Снова сочетание ясности и жути заполнило мое сознание.