Тайные признания
Шрифт:
Каролина тяжело вздохнула. Неудивительно, что она не могла сидеть спокойно. Все ее мысли были о Дэниеле.
Совершив еще один круг по турецкому ковру, она остановилась перед камином. Прижимая книгу «Мемуаров» к груди, она взглянула на портрет Эдварда.
Как всегда, его красивое лицо смотрело на нее все с тем же ласковым выражением. В его глазах не было ни тени осуждения.
– Ты понимаешь меня? – прошептала она, с трудом проглатывая ком, застрявший в горле. – Надеюсь, что понимаешь, хотя и не уверена, потому что сама не знаю, как это все получилось.
Эдвард
– Мое сердце принадлежит тебе, – продолжила Каролина. – И всегда будет принадлежать. Но, Эдвард, я ужасно одинока. Я не представляла, насколько одинока, пока он не поцеловал меня. Мне так хочется снова быть желанной. Я соскучилась по ласкам. Я хочу жить полноценной жизнью до конца своих дней.
Каролина взглянула на книгу, которую держала в руках, и на подаренную Дэниелом красную розу, заложенную теперь между страниц. Ее дыхание замерло при воспоминании о том, что он делал с ней минувшей ночью, и о потрясающем наслаждении, которое она испытывала при этом. Не надо лгать себе. Она жаждала этого наслаждения. Страстно желала его.
И сейчас снова желает.
Было ли тому причиной только чтение «Мемуаров»? Если это так, почему тогда эти чувства возникают сами собой по отношению именно к определенному мужчине? Она начинала понимать, почему ее так влекло к Дэниелу. Ведь Каролина многое узнала о нем: о его доброте, заботливости, великодушии. Она сочла эти черты его характера весьма интригующими и привлекательными.
Каролина снова посмотрела на портрет.
– Я потрясена своими новыми чувствами, – прошептала она. – Никогда не думала… не ожидала… однако не могу отрицать, что страстно желаю его. Разумеется, я не позволю ему касаться памяти о тебе. Никогда не позволю встать между тем, что мы когда-то разделяли с тобой.
Произнеся эти слова, Каролина задумалась – возможно ли это на самом деле? Она опасалась, что уже слишком поздно. Что, вступив в интимные отношения с Дэниелом, она тем самым предала память об Эдварде. С тех пор как Дэниел поцеловал ее на маскараде, только его лицо возникало в ее мечтах, и ей уже было чрезвычайно трудно мысленно представить образ Эдварда.
Несмотря на то, что она часто смотрела на портрет покойного мужа, ей было непросто вспомнить тембр его голоса, его смех, ощущение его кожи и волос под ее пальцами. Хотя ее воспоминания о муже начали тускнеть еще до знакомства с Дэниелом, нельзя было отрицать, что они еще больше стерлись теперь, когда на сцене появился красавец граф. Она не могла отрицать, что прикосновения Дэниела в реальной жизни были для нее более значимы, чем угасающие воспоминания об Эдварде, и этот факт тревожил и пугал ее, вызывая чувство вины.
Несмотря на это, Каролина не могла игнорировать то обстоятельство, что в отличие от Эдварда она жива и что именно Дэниел вернул ей радость жизни.
С ним она вновь научилась смеяться. Боже, как долго ей не приходилось делать это! Он пробудил в ней желание и потребность любовных ласк, тогда как она думала, что уже никогда не испытает ничего подобного. Он вернул ей ощущение молодости и стремление быть желанной. Ей хотелось раскинуть руки и восторженно кружиться. С Дэниелом она уже не чувствовала себя одинокой.
И вот, когда она осознала все это, ее едва не застрелили. И жизнь Дэниела тоже была в опасности. «Боже, сделай так, чтобы этого безумца Толливера поймали как можно быстрее».
Каролина вздохнула и вновь обратилась к портрету:
– Я не чувствовала ничего, кроме пустоты, все эти три года. – Глаза ее увлажнились, и она заморгала. – Пожалуйста, не обижайся на меня, Эдвард. Эта связь – между мной и Дэниелом – только физическая и к тому же временная. Я никогда не забуду тебя, но я устала быть одинокой.
«Каролина, дорогая… я люблю тебя. Будь счастлива»
Каролина вспомнила эти слова Эдварда, которые тот прошептал с последним дыханием. Она не думала, что счастье возможно для нее после смерти мужа, и сомневалась, что обретет его в любовной связи с Дэниелом, однако полагала таким образом скрасить свое одиночество, заполнить образовавшуюся пустоту. И пока Дэниел не увлекся другой женщиной – а это, учитывая его репутацию, неизбежно произойдет, как только она надоест ему, – она будет наслаждаться его обществом. А потом придумает, как с пользой заполнить свое свободное время.
С этими мыслями Каролина подошла к своему письменному столу, чтобы положить «Мемуары» в верхний ящик. Однако перед этим она провела кончиком указательного пальца по золотистым буквам названия на черной кожаной обложке, и в ее голове возникли образы, навеянные книгой, – все те воображаемые сцены, которые она хотела бы воплотить в жизнь вместе с Дэниелом.
Раздался стук в дверь, и Каролина быстро сунула книгу под стопку листов писчей бумаги. Закрыв ящик стола, она сказала:
– Войдите.
Вошел Нельсон с завернутой в серебристую фольгу коробкой, перевязанной бежевой лентой.
– Это доставлено для вас, миледи. – Он протянул ей коробку, которая была чуть больше ее ладони.
Сердце Каролины взволнованно забилось. Вероятно, это подарок от Дэниела.
– Благодарю вас, Нельсон.
Когда дворецкий удалился, она поспешила к письменному столу, поставила коробку и развязала ленту. Поверх тонкой оберточной бумаги оказалась карточка с коротким текстом, который, видимо, был написан в спешке, так как чернила были смазаны:
«Надеюсь, это понравится тебе. Дэниел».
Улыбнувшись в предвкушении, Каролина развернула бумагу и обнаружила полдюжины марципановых конфет в форме миниатюрных фруктов, уложенных внутри коробки. От этих сладостей исходил горьковатый аромат миндаля, и Каролина невольно поморщилась. Ей не нравился этот запах – о чем Дэниел не мог знать, – однако она была тронута его вниманием. Ей давно никто не дарил конфет.
Несмотря на то, что Каролина не любила марципаны, она протянула руку к конфетам с таким чувством, с каким когда-то нахваливала кулинарные способности Сары, намазывая маслом кусок хлеба с почерневшей коркой, от того что сестра перегрела на плите булку. Пока она размышляла, взять ли конфету в форме клубники или персика, в дверь снова постучали.