Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней
Шрифт:
Как же получилось так, что Вронскому при всех его уникальных способностях и заслугах разведчика, не удалось избежать сталинской лагерной мясорубки? Ведь его дар был нужен советской верхушке! Ответ очевиден: они испугались способностей Вронского, того, что он может использовать эти способности против них. Поэтому и засадили в сталинские лагеря, слава Богу, что не убили. Как следствие, у Вронского была некоторая замкнутость, нежелание близко подпускать к себе окружающий мир. Естественно, многие вещи, происходящие в стране, Вронский воспринимал с болью, но в то же время всё, что было вокруг него, не уничтожало его собственного «я».
Вронский принципиально старался заниматься больше астрологией, а не экстрасенсорикой, потому что уже по тем временам в экстрасенсорику мог вмешаться криминал, и Вронский отдавал себе отчёт, насколько это могло быть опасным. Современных приборов тогда не было, не было ни астрологических программ, ни автоматики — он всё делал вручную. Брал плацидус, эфемериды, градусы, минуты, секунды, сам расписывал каждый гороскоп, который ему заказывали. Дело было не в деньгах, это была внутренняя самореализация. Он утверждался, доказывал, что он на правильном пути, хотя все вокруг называли это мракобесием и лженаукой.
Вронский находился под достаточно мощным давлением государственных структур. Это и понятно, учитывая его биографию и необыкновенные способности. Мы это понимали и старались не очень заглядывать в его личную лабораторию. Он вёл кружок, и в нём было много интересных людей, много молодёжи. Вронский не замыкался кругом старых знакомых, не чурался молодёжи, и это общение придавало ему силы. Он был специалист высокого класса, мог давать интересные оценки, принимать нестандартные решения, строить самостоятельные прогнозы, носящие достаточно искренний и независимый характер.
Такие люди, как Вронский, достигнув определённых рубежей, передавали свои знания, но только тем, кого хорошо знали и кому полностью доверяли. Со временем я тоже начал учиться у него. Как учитель Вронский всегда всё детально объяснял, не скользил по поверхности знаний, а шёл в глубь проблемы. Он учил нас в основном астрологии. Но как-то мы сидели с ним, и я попросил поучить меня экстрасенсорике. Он дал мне задачу специфического экстрасенсорного характера. Я никак не мог её решить и отключился, созерцательно глядя перед собой. Наш последующий диалог запомнился мне на всю жизнь:
— Что так отвлечённо смотришь? — спросил Вронский.
— Нет у меня таких способностей, как у вас, — ответил я.
Он положил руку мне на голову, словно погладил, и сказал:
— Теперь есть.
И тут случилось нечто необъяснимое: я действительно увидел ситуацию, стали возникать образы, пошли картины. Так я сам стал экстрасенсом».
Как мы видим, сотрудничество КГБ с экстрасенсами в те годы действительно было эпизодическим. Однако на вопрос, была ли в СССР программа, подобная «Звёздным Вратам» в США, нельзя однозначно дать отрицательного ответа. Например, похожая программа проводилась на острове Диксон под руководством Бориса Тимофеевича Литуненко, где операторы-экстрасенсы с помощью дальновидения изучали американские военные спутники, вплоть до деталей их конструкций.
Очень любопытным может быть факт, что при этом они использовали дополнительные технические средства, а именно радиолокаторы, для наведения ментального образа на конкретный спутник! Такой подход был бы совершенно необычен и необъясним для американских дальновидящих из «Звёздных Врат». Однако результаты экстрасенсорной программы Литуненко были очень интересными, что подтверждалось независимыми данными традиционной разведки. Возможно, здесь также сказывался советский менталитет, требовавший присутствия каких-то «материальных» носителей информации. Хотя и не исключено, что руководитель проекта Литуненко просто использовал локаторы для отвода глаз, чтобы не иметь идеологических претензий к своей программе.
Обо всём этом поведает генерал-майор КГБ Николай Алексеевич Шам, занимавшийся в те годы промышленной и научной контрразведкой, а позже возглавивший в КГБ всё направление по экстрасенсорике и новым технологиям: [39]
«Работая в КГБ, я практически всё время находился на острие всего нового и передового. Но самая интересная тема, которой мне пришлось заниматься, оказалась связана с особыми свойствами людей, со свойствами, не вписывающимися в общее понимание человеческих возможностей. Мой интерес к этим вопросам сформировался во второй половине 1970-х годов. Как ни странно это может показаться, но столкнулся я с этой сферой вне своей основной работы.
39
39 — Специальное интервью генерал-майора Николая Шама для этой книги.
Как-то, на вечеринке у друзей я познакомился с Юрием Владимировичем Носковым, инженером в области вычислительной техники, работавшим в Новосибирске. В процессе беседы он рассказал о своих экстрасенсорных способностях в медицинской диагностике и продемонстрировал это, точно определив медицинские проблемы присутствующих при нашей беседе людей. У него были также мощные целительные способности: он пасами снимал боль и сердечные приступы, лечил многие болезни, занимался также целебными травами и настоями. Я решил его ввести в ракетно-космическую сферу и познакомил с Валентином Петровичем Глушко, руководителем НПО «Энергия», генеральным конструктором космических кораблей.
Глушко принял его на работу, и Носков начал заниматься у него диагностикой, следил за здоровьем сотрудников. Результаты были столь впечатляющими, что Глушко начал думать об использовании подобых экстрасенсорных энергий в оборонных целях и решил создать специальную лабораторию для разработки качественного нового космического оружия. Идея заключалась в выводе в космос специальных генераторов для усиления экстрасенсорных энергий и воздействия ими на определённые ареалы на Земле. Но в результате внутренних интриг НПО «Энергия» этот проект возглавил другой экстрасенс, а Носков оказался не у дел. Он ушёл из программы и занялся проектом «Триада» — связью с использованием космических ретрансляторов, дававшим до 12 миллионов пар разговоров в минуту. Глушко потерял человека, столь тщательно контролировавшего его здоровье, и вскоре умер от неожиданного сердечного приступа.
В середине 80-х годов я перешёл в 6 Управление, где начал заниматься промышленной контрразведкой, борьбой со шпионажем в технической и научной сферах. Здесь работа всё больше начала сталкивать меня с людьми, занимающимися нетрадиционными вещами. Прежде всего, хочется остановиться на фигуре Александра Деева, с которым связан термин деполе (поле Деева). К нам в КГБ поступила информация, что какой-то изобретатель в Москве сконструировал стеклянный шар, в котором сконцентрирована гигантская энергия, настолько гигантская, что если герметичность этого шара нарушится, от Москвы ничего не останется. Отнеслись мы к этому, как к фантастическим слухам. Но проверять всё равно надо. Нашли изобретателя — Деева. Когда побывали в его частной лаборатории, то шара не нашли, но ужаснулись от количества и вида аппаратуры, которая там была. Все конструкции временно конфисковали, и в оперативно-техническом подразделении мужики месяц пытались разобраться, что же это такое. Пришли к выводу, что там просто какая-то чепуха, глупость, энергетическая составляющая приборов как у батареек. Аппаратура тоже ничего не фиксировала, короче — халтура.