Тайные раны
Шрифт:
— А-а… — Тони скривился. — Понятно, ты о Поле.
— Как ты мог? Особенно после того, как я тебе сама сказала, что вряд ли в этом есть какой-то смысл?
Кэрол возбужденно расхаживала взад-вперед.
— Ну, понимаешь, именно поэтому я так и поступил. — Тони снова открыл ноутбук. — Если бы я мог сделать это сам, то сделал бы. Ты прозевала самую перспективную линию расследования из всех, какие у вас сейчас есть. И потом волей-неволей тебе пришлось бы это признать. А так…
— Чушь. У нас есть подозреваемый, который не имеет никакого отношения
Тони снова запустил трансляцию матча.
— И я не сомневаюсь, что вы обнаружите: он не имеет отношения и к Робби Бишопу. По крайней мере, к его убийству. — Он ослепительно улыбнулся ей. — А теперь Пола предоставила вам другую замечательно перспективную ниточку. То есть должна была предоставить. А если результат у нее оказался нулевой, значит, ты проявила несравненную мудрость.
Кэрол устремила на него указующий перст:
— Ты совершенно невозможный тип, черт тебя побери! Ты нарушил все правила, какие есть. Пола работает у меня, а не у тебя.
— Кажется, она помогала мне в свободное время. Поскольку питает ко мне расположение и благодарность.
На сей раз усмехнулась Кэрол:
— Вранье. Она занималась этим в те часы, когда должна работать на Группу особо важных преступлений.
Тони покачал головой. Голубые глаза его потемнели: он готовился нанести жестокий удар. Он смотрел на экран, где шла игра, но обращался к Кэрол.
— У твоих людей совершенно ненормированный график, и при этом ты требуешь, чтобы они посвящали службе вообще все время? Так нельзя. Пола заслужила некоторые перерывы. И ты не можешь ее упрекнуть, если она их тратит по своему усмотрению. Уверен, между завершением работы вчера вечером и ее приходом на работу сегодня утром не прошло и восьми часов. Даже у заключенных есть право на восьмичасовой отдых.
Кэрол сердито уставилась на него:
— Ненавижу, когда ты подгоняешь под себя факты. Ты сам понимаешь, что нарушил установленный порядок. Причем выбрал не кого-нибудь, а Полу. Ты знаешь, какая она уязвимая.
— Что касается психического состояния Полы, то о нем я, мне кажется, могу судить лучше, чем ты. — Он изучающе смотрел на нее, пытаясь оценить, сильно ли она еще сердится. — Ладно тебе, садись и посмотри со мной футбол. Парни выкладываются ради Робби. Самый черствый тип разрыдается.
— Не уклоняйся, не делай вид, что ничего не было, — проворчала Кэрол. Но он видел, что взгляд у нее смягчился.
— Ничего такого не делаю. Согласен, я нарушил порядок. Могу только сказать, что при обычных условиях я бы сам занялся расспросами. Но я подумал, что это слишком важная версия, чтобы упускать ее при расследовании убийства. Да, я несколько виноват перед Полой, я поставил ее в неловкое положение. Но перед тобой я не собираюсь извиняться за то, что вывел твое расследование на правильный путь. — Он похлопал по креслу рядом с кроватью. — Черт побери, ты когда-нибудь сядешь и посмотришь игру?
С явной неохотой Кэрол уселась в кресло.
— Ты же знаешь, я терпеть не могу футбол, — буркнула она.
— Наши в желтом, —
— Иди на хрен. Без тебя знаю.
— Ну как, расскажешь мне о блистательной новой линии Полы? — спросил он, когда «спуры» завладели мячом и начали атаковать.
— Она тебе что, сама не рассказала?
Он ухмыльнулся:
— Нет, мы с ней очень хорошо понимаем, что такое субординация.
— Вы все против меня сговорились, — заявила она. Но он видел, что гроза миновала.
— Еще скажи спасибо, что мы тебя спасли от конфуза. А то могла бы сесть в лужу, как он. — Тони указал на игрока «спуров», по-видимому споткнувшегося о траву.
Внезапно голос комментатора утонул в чудовищном рокочущем грохоте. Экран заволокло дымом, на поле обрушился град обломков. Кэрол с Тони, потеряв дар речи, смотрели на экран. Прорезался истерический вопль комментатора:
— Господи, господи, там дыра… я ничего не слышу. О боже, там куски тел… кажется, это бомба. Бомба, тут, в «Виктория-парке». Господи помилуй…
Но режиссер трансляции сумел собраться. Картинка сменилась: теперь показывали не поле, а то, что осталось от трибуны «Вэсти». В середине центрального сектора виднелось лишь серое клубящееся облако пыли. Из рядов, шедших ниже гостевых лож, люди в панике устремлялись в проходы. Ближний план одного из выходов: болельщики теснятся, дерутся, пытаясь выйти, кто-то передает детей над головами, чтобы их вынесли в безопасное место. Снова показали трибуну, только на этот раз тучу пыли уже лизали по краям языки пламени. Туча двинулась вниз, из нее вырываются черные спирали дыма. Теперь слышно было, как кричат люди.
Кэрол уже вскочила на ноги и кинулась к двери.
— Позвоню, — бросила она, открывая дверь и выбегая. Тони почти не заметил ее ухода. Он как загипнотизированный следил за трагедией, что разворачивалась перед ним на экране. Не отрывая глаз, он взял пульт и включил телевизор. Осознать то, что он видит, было почти невозможно.
Итак, Брэдфилд вступил в клуб избранных. Башни-близнецы. Кута — курорт на острове Бали. Мадрид. Лондон. Список, в который не хочет войти ни один город. И теперь Брэдфилд — среди них.
Предстоит много работы.
Почти все годы своей службы в полиции Том Кросс провел под мрачной сенью терроризма Ирландской республиканской армии. Двенадцать погибших при взрыве автобуса на трассе М-62, двое детей, разорванных на куски посреди Уоррингтона, а в Манчестере — более двухсот раненых и разрушенный центр города. Он и его коллеги научились бдительности, а заодно и поняли, чего от них ожидают.
Так что когда на стадионе «Виктория-парк» рванула бомба, первой инстинктивной реакцией Кросса было кинуться в эпицентр. Но остальные девять тысяч триста сорок шесть зрителей, находившихся на трибуне «Вэсти», эту реакцию не разделяли. Человеческая масса огромной волной хлынула в проходы, и Кросс, шестнадцатью рядами ниже гостевых лож, пригнул голову, ухватился за сиденье и стал ждать, пока волна его минует.