Тайные тропы

Брянцев Георгий

Раджими приложил руку к сердцу и склонил голову.

— Твердо уверен, — сказал он, — а на-днях и вы убедитесь.

— Когда эта Соня обещает принести деньги?

— За деньгами я должен сходить сам, — пояснил Раджими. — Я не хочу, чтобы она приходила сюда.

— Так. Я не вижу необходимости затягивать дело, — произнес Казимир Станиславович. — Вы с ним говорили о документах?

Раджими отрицательно замотал головой.

— Я ожидал вашего приезда. Надо было посоветоваться.

Заволоко хмыкнул что-то себе под нос, встал против сидящего Раджими и смотрел на него некоторое время сверху вниз.

Да, с возрастом Раджими стал не в меру осторожен. Отчасти это правильно и ругать его не следует. Спешка в серьезных делах недопустима. Но...

— Если вы уверены, что денег у них нет, — медленно, с расстановкой проговорил Казимир Станиславович, — не откладывайте разговор и берите за горло. Церемониться нечего.

— Я и не думаю, — возразил мягко, с улыбкой Раджими, — но хочу предварительно узнать, зачем им нужны деньги.

— Умная мысль, дельная мысль, — одобрил Заволоко. — Попытайтесь узнать, а теперь продумайте, как мне повидаться с Ожогиным.

— Когда бы вы хотели?

— Завтра.

Раджими задумался на несколько минут, пригладил рукой свою коротенькую бородку, поморщил лоб. Он считал, что первую встречу можно провести и вне дома.

— Вы намерены долго с ним беседовать? — спросил он Заволоко.

— Нет, — ответил Казимир Станиславович. — Пять, максимум десять минут.

— Отлично. Тогда устроим так. Вы помните здание телеграфа? Я вам показывал.

— Помню.

Заволоко уже неплохо ориентировался в городе.

— Без пяти восемь вы подойдете к телеграфу. Уже стемнеет. Увидите машину Абдукарима. Садитесь в нее. Ровно в восемь в машину сядет Ожогин и поезжайте, куда надо.

— А Абдукарим? — поднял брови Заволоко.

— Абдукарим в это время будет со мной в чайхане. Я его займу минут на пятнадцать-двадцать.

— Можно и так, — согласился Казимир Станиславович. — Не забудьте только повесить на машину номер, известный Ожогину.

На другой день Никита Родионович получил телеграмму за подписью «Рами». Телеграмма гласила:

«У меня сегодня день рождения. Буду рад вас видеть в половине восьмого».

Точно в срок Ожогин явился на квартиру Раджими. Раджими вынул толстые карманные часы «Мозер» и, глядя на циферблат, произнес мягко, но в то же время требовательно:

— Ровно в восемь, ни позднее, ни раньше, подойдите к телеграфу и садитесь в машину Абдукарима. В вашем распоряжении двадцать восемь минут. Хватит?

— Вполне.

Никита Родионович посмотрел на свои часы и быстро зашагал.

Сумрак окутывал город, сгущался, на небе зажглись первые крупные звезды. Когда Ожогин достиг телеграфа, уже совсем стемнело. На большом циферблате висячих часов стрелки показывали без трех восемь.

Знакомая машина стояла на месте, и Никита Родионович подошел к ней сзади. Он открыл дверцу и сел рядом с шофером. Но лишь спустя минуту, когда пересекли мост через канал, Ожогин вгляделся в шофера и понял, что за рулем сидит не Абдукарим. Это удивило и взволновало Никиту Родионовича. Он еще раз посмотрел на шофера и невольно вздрогнул. Рядом с ним сидел плотный мужчина без головного убора, в темных очках. И что-то до того знакомое показалось в его фигуре, посадке головы, плечах, что у Никиты Родионовича сразу пересохло в горле.

— Значит, не узнаете или не хотите узнавать? — проговорил незнакомец, и его голос заставил Ожогина вздрогнуть вторично.

Ожогин молчал.

Машина выкатилась на широкую асфальтированную улицу, прижалась к тротуару, под густую тень раскидистых деревьев, и плавно остановилась.

— Ну, здравствуйте. Не узнали? Не ожидали старика Юргенса? — И шофер снял очки.

Никита Родионович все еще молчал.

— Удивлены? — рассмеялся Юргенс и положил тяжелую руку на плечо Ожогина.

И тут только Никита Родионович как бы очнулся от тяжелого сна и пришел в себя.

— Удивлен — это не то слово. Поражен... Сражен... — проговорил он. Ведь он сам лично, да и не он один видел, как везли гроб с телом Юргенса на кладбище, как опускали в могилу, как засыпали землей, как плакала жена Юргенса. Но голос... лицо... глаза...

Юргенс рассмеялся еще раз.

— Со мной произошло такое же приключение, как и с Иисусом Христом. Разница лишь в том, что тот воскрес до похорон, а я после. Ну, давайте поздороваемся, — и он крепко пожал руку Ожогина. — Вы не рады видеть меня?

— Очень рад, но у меня не укладывается в голове...

— Я тоже рад, что вы здоровы, — продолжал Юргенс, — понимаю ваше состояние и на свободе мы поговорим. Сейчас я не располагаю временем и хочу лишь обременить вас маленьким поручением. Запомните одно: Юргенса нет. Юргенс мертв для всех... Есть теперь лишь Заволоко Казимир Станиславович, выходец из Западной Украины, человек, интересующийся восточным фольклором... Поняли?

— Я всегда вас понимал, — ответил Ожогин.

— Прекрасно. Так вот, меня интересует в данное время коммерческий директор машиностроительного завода Мейерович, Марк Аркадьевич, и только. Поинтересуйтесь им и выясните, какое политическое и общественное кредо этого господина.

— Когда вам это нужно?

— Через пару-тройку дней, не более.

— Постараюсь.

— Ну, а теперь дайте мне вашу руку и — до свидания. Раджими вас найдет. Кстати, запомните одно: Раджими верный человек, ему можно верить во всем. Если бы не он и... — Юргенс сделал небольшую паузу, — и не вы, то я бы, пожалуй, не рискнул появиться в ваших краях. Ну, всего лучшего... До скорой встречи...

Ожогин вышел. Загудел мотор. Машина круто повернулась и скрылась в чернеющей перспективе улицы.