Тайные тропы
Шрифт:
Клара недвусмысленно дает понять, что он ей нравится и что она не прочь в его лице иметь не только друга. Но в этом ли состоит ее цель? А не средство ли это к достижению другой цели? Но какой именно?
Допустим на минуту, что Клара догадывается, кто они на самом деле, и стремится в чем-либо помочь им. Глупость! Такое предположение исключается. Не может она также ни знать, ни догадываться о подлинной миссии его и Андрея. Никаких данных для этого нет.
Может быть, Клара действует по заданию Юргенса, хочет увлечь, приблизить к себе Ожогина и выведать у него что-нибудь? Неумно! Примитивно! Жена разведчика, коренная немка к этой роли не подходит.
Ну, а все же? Если так в самом деле? Тогда Юргенс им не верит. Пока не чувствуется. Люди Изволина докладывают, что за друзьями слежки со стороны немцев нет. И этот вариант отпадает.
Что же остается? Одно — Клара ищет мужчину. Слов нет, она хороша. Такие не могут не нравиться. И сказать, что она неприятна Ожогину, было бы неправдой. Но тут много «но». Пойти на флирт с ней можно лишь при одном условии: если она будет полезна для их дела. Над этим стоит подумать, и серьезно подумать. Но не сейчас. Пока что надо воспользоваться ее же советом и быть понаблюдательнее.
Никита Родионович пытался уснуть, но сон не шел. Клара Зорг не выходила из головы. «Ищите женщину во всем, что чисто, ясно...» Ожогин перевертывался с боку на бок, взбивал подушку, но ничто не помогало...
18
Известие от Варвары Карповны Ожогин получил в полдень. Это была короткая записка на небольшом листочке — почерк нервный, буквы пляшущие:
«Буду у него сегодня ночью в Рыбацком переулке, номер шесть. Если хотите знать подробности, заходите, буду дома одна до вечера. Жду».
Никита Родионович перечитал несколько раз записку, раздумывая, как поступить.
— Скажи Варваре Карповне, — обратился он, наконец, к ожидавшему ответа Игорьку, — что сейчас приду. Беги!
Наблюдавший за Ожогиным Андрей улыбнулся.
Никита Родионович молча подал ему записку. Грязнов пробежал ее глазами и удивленно посмотрел на Ожогина.
— Не понимаю...
— Потом поймешь. Одевайся, иди к Игнату Нестеровичу, дай ему прочитать записку. Ему-то будет все ясно. Теперь он начнет действовать.
Всякое поручение радовало Андрея, поэтому, не ожидая повторения, он принялся одеваться.
Расстались на улице. Никита Родионович направился в центр, к Трясучкиной, Андрей — на окраину, к Тризне.
Варвара Карповна, укутанная в большую серую шаль, ходила по комнате. Когда вошел Ожогин, она испуганно посмотрела на него и молча протянула руку.
— Что со мной делается, сама не пойму.
— Нервы шалят, — сказал Никита Родионович, — надо держать себя в руках.
Варвара Карповна подняла на Ожогина свои большие глаза.
— Страшно... — почти простонала она.
У Никиты Родионовича зародилось опасение: уж не передумала ли? Он вспомнил, как Грязнов однажды сказал, что, по его мнению, в самый последний момент Трясучкина откажется от всего, не захочет ставить под удар Родэ, с которым связала свою судьбу, и, чего доброго, еще выдаст Ожогина. Андрей считал, что связь с Варварой Карповной — опасная и ненужная затея. Андрей поддерживал точку зрения Игната Нестеровича, что, во избежание провала в будущем, вместе с Родэ надо уничтожить и Трясучкину. Думая об этом, Ожогин решил вернуться к первому разговору с Трясучкиной и напомнил ее же слова, сказанные в день именин: или она умрет, или должен умереть Родэ...
— Я это помню и хорошо понимаю, что другого выхода для меня нет. Уж скорее бы, что ли...
— От вас все зависит, — заметил Никита Родионович. — Что это за дом в Рыбацком переулке?
Обычный частный дом. Таких у Родэ несколько в городе. В них он встречается со своей агентурой и частенько проводит ночи. Трясучкина была два раза у Родэ в этом доме. Он состоит из пяти или шести комнат, две из которых предоставлены в распоряжение Родэ. В доме живет слепой старик с дочерью.
— Как попасть в комнаты Родэ?
Варвара Карповна взяла карандаш и набросала на листке план дома.
Из передней, в которую попадают прямо через парадный ход, первая дверь направо ведет в зал, а из него уже дверь в спальню.
Никиту Родионовича интересовал вопрос, можно ли проникнуть в дом до приезда Родэ. Такая возможность исключена. Хозяин дома впускает только по паролю, а пароль известен лишь Родэ.
Варвара Карповна предложила такой план: когда они приедут вместе с Родэ, она немного замешкается на пороге и повертит в замке ключом, для видимости, но дверь оставит открытой. Если же эта попытка не удастся, то она встанет с постели, как только Родэ заснет, выйдет в переднюю и откроет входную дверь.
— Он будет пьян?
— Он всегда бывает пьян, — ответила Варвара Карповна, — но, несмотря на это, сон его очень чуток, и он быстро приходит в себя. Пистолет Родэ держит всегда под подушкой.
Варвара Карповна предупредила, что ставни в доме закрываются изнутри. Если ставня ближнего к парадному окна останется приоткрытой, то, следовательно, все в порядке: дверь не заперта...
Расставшись с Варварой Карповной, Ожогин зашел к Денису Макаровичу. Старик, как обычно, сидел в раздумье у печи.
Он погладил согнутым пальцем аккуратно подбритые седые усы, посмотрел на Ожогина и спросил:
— Что решили с Трясучкиной?
Никита Родионович передал содержание беседы. Надо поторапливаться. Дело затянулось. Возможно, что она не выдержит дальше. Одно только смущает его — участь Трясучкиной. Он боится, что Тризна рубанет с плеча. А это не в интересах дела.
— Далась ему эта Трясучкина, — сказал Изволин. — Вот мятежная кровь. Ты ему говорил, что я против?
Да, он говорил, но уверенности у него нет. Тризна молчит. Никита Родионович пытался вызвать его на откровенность, но тот ответил, что еще ничего неизвестно и об этом рано говорить.