Тайные знаки
Шрифт:
Сопротивляясь организму, который по-прежнему ничего больше не хотел, Стрельцова начала злиться на себя и разозлилась до того, что споткнулась и чуть не рухнула.
Бамбук, Митяй и танцоры уже вышли, вышел Эдик, Репеич. Последними волоклись лабухи. Выражение их лиц обволакивал густой пивной дух.
— Ну что, придурки, — цинично процедила Катька. — Как ваш Бафомет?
— Вот посмотришь! — сурово пообещал Оборотень. — Скоро все изменится. Но ты, дура, что ушла, во-первых. А во-вторых, дура, что чуть не испортила всю малину! Поэтому мы тебя не возьмем в свою группу! Поняла?
— А
— Не из тебя, а через тебя! Ты была вратами! — укорил ее Плесень с тихой патетикой.
— Тем более! — Стрельцова взвизгнула. — Я бы! Да я бы!
— Да ты бы, гля, вообще не пошла! — мрачно прогудел Обор, взвалил сумку на плечо и, хлопнув Плесеня по плечу, вздохнул. — Пошли! Брат!
И они поплелись к выходу из автобуса.
На выходе парочка остановилась, и Оборотень добавил:
— Мы, гля, сегодня уже отнесли запись на местную студию! Поняла? А ты… Сама виновата, что свалила.
Плесень и спрыгнул во влажный ночной воздух. Потом вывалился Оборотень.
— Может, и дура, — согласилась Катька с кем-то в опустевшем автобусе.
Водила улыбнулся ей милой французской улыбкой.
Катька, цепляясь руками за поручень, постаралась выбраться из автобуса на воздух и не упасть. Дверь автобуса с мягким вздохом закрылась за спиной. Репеич уже размахивал руками на крыльце, поторапливая.
Сегодня группа «Роботы» выступала на дискотеке в славном городе Руане. Но никаких архитектурных красот не предвещалось. Автобус прибыл к самому началу выступления, и уехать «Роботы» должен был сразу по окончании работы. Даже пожрать в местном кабаке не грозило.
Прогрохотав по длинному служебному коридору, с галдежом и смешками, музыканты благополучно достигли гримерки. Катька по-прежнему плелась последней. Стены коридора то приближались, то удалались в перспективе, будто мозг никак не мог выбрать разрешение экрана. Перед входом в тесную комнатенку гримерки Стрельцова задумалась и влетела лбом в косяк.
— Черт побери! — вскрикнула она и, швырнув сумку с костюмом на пол, схватилась за лицо.
— Стрельцова! Что ты, гочподи, вытворяешь? — наехал на нее Репеич. — Я буду звонить шефу и мои отзывы о тебе будут самые гнусные. Запомни это.
— Да идите вы, Илья Петрович! — простонала Катька и побрела в сторону сортира. — Лесом!
— Куда ты, гочподи, отправилась!
— В туалет! Синяк отмачивать! — Катька не потрудилась повысить голос — так ей было параллельно.
С дабле она как следует открыла кран с леденящей водой и окунула лицо в сложенные ковшиком ладони.
— Хреново тебе? — голос Эдика прозвучал в гулком помещении неожиданно громко.
Катька вздрогнула.
— Блин! Хреново! — вздохнула она, поднимая мокрое лицо. — Ты что, преследуешь меня? Поржать надо мной пришел?
Эдик промолчал.
— Ну и как я теперь с такой рожей? — Катька мрачно разглядывала себя в зеркале.
Посреди лба вырос замечательный, начинающий синеть рог.
— Митяй замажет, — утешил Эдик.
— Умный ты! — разозлилась Катька и взвизгнула, как загнанная волчица. — Ты чего пришел? Посочувствовать? Отвали!
— Могу
— Да срать я хотела на этот синяк! — ораза Стрельцова. — У меня голос пропал! У меня голова кружится, я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть! Я даже разогнуться не могу! Как я петь буду?
— Я бы не сказал…
— Да заткнись ты! — Катька замахнулась на басиста мыльным балончиком.
— Я могу тебе помочь, — повторил Эд.
— Как?
— Самурайский эликсир, — с улыбкой Бельмондо сказал Эдик.
— Эликсир!? — воскликнула Катька и вытаращила глаза. — Что еще за эликсир?!
— Лимонник, — пояснил басист, доставая из-за пазухи плоскую фляжку. — Водка с лимонником.
— И что со мной после этого будет? — недоверчиво сощурилась Катька. — Оборотень обещал, что к нам явится Бафомет, будет вечно служить и приносить материальное благополучие. Но в результате я всю ночь обсиралась от страха и блевала.
— Лимонник, — откупорил фляжку Эдик. — Самурайский эликсир.
Катька понюхала горлышко и, выдохнув, сделала два крупных глотка. Вернув емкость, она замерла, прислушиваясь к ощущениям.
— Левый элексир.
Эдик рассмеялся:
— Подожди хоть пять минут! Все ты хочешь мгновенно!
— Хочу, — согласилась Стрельцова.
Эдик обошел ее и, уже не спрашивая, хочет Катька или нет, вонзил пальцы в мышцы Катьки. Там, где на шея соединяется с плечами, чуть повыше верхнего края лопаток. Вонзил и начал крутить по часовой стрелке. По телу Катьки тут же потекли сначала горячие, а потом серебристые мятные волны. Мышцы начали расслабляться, и в голове значительно прояснилось.
— Ну спасибо, — угловато поблагодарила она.
— Да не за что. Это я из человеколюбия, — сказал Эд и спрятал бутылочку.
Уже в гримерке Стрельцова почувствовала, что к ней возвращается жизнь. В голосе появилась влага и мощь. И даже Репеич с его гнусной рожей показался не таким гадом, как пять минут назад. Ну, гад конечно. А кто не гад?
Эдик смиренно сел в кресло, и Митяй выводил на его лице черты робота.
— Намажься тонаком, — обронил Митяй, мельком глянув на Катьку.
Катька послушно выдавила на руку телесную каплю и развезла по лицу. Потом воск на волосы, чтобы превратить из в золотистые сосульки. Странно, что роботы-инопланетяне в представлении публики должны быть непременно с сосульками вместо волос — будто волосы самая человеческая часть в человеке.
В кресло Митяя она попала последней. Пара небрежных движений.
— Все. Хватит с тебя сегодня! — Митяй захлопнул кейс.
Клавишник всегда обходился с ней торопливо и небрежно. «Плевать! Надо купить краску и краситься самой,» — подумала Катька подправляя перед зеркалом грим.
— Да нормально! В темноте все равно никто ничего не разберет! — буркнул Митяй и выскользнул из гримерки.
Все уже были готовы и, чтобы не толкаться в тесноте, постепенно покидали клетушку. Из коридора потянуло куревом, послышался смех. Бамбук что-то бельмесил. Бельмесить он был мастак. В гримерке остался только Репеич, он что-то писал в каких-то бумажках, и Стрельцова с ужасом поняла, что ей придется переодеваться наедине с директором.