Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды)
Шрифт:
— Значит, ваш новый роман в разгаре? — спросил молодой офицер, стараясь сохранять спокойствие.
— Роман ли это? — ответила она вопросом на вопрос. — Я пока не уверена.
— Однако командор вас чем-то привлекает.
Она усмехнулась:
— Конечно. Например, он награжден орденом Святого Георгия четвертой степени. А у вас его нет.
— Нелепый аргумент! — отозвался Мещерский, все еще пребывая в тревоге.
— Для влюбленной женщины — нелепый. Для сотрудника секретной канцелярии Ее Величества — весьма существенный.
Ирония явственно звучала в этих
— Анастасия Петровна! Пожалуйста, будьте серьезнее.
На самом деле секунд-ротмистр прекрасно знал характер Флоры и ее биографию. Она умела владеть собой в обстоятельствах чрезвычайных, требующих быстрых и точных действий. Она, если того желала, могла подчинять себе людей. Ее действия в операциях «Камни со дна моря», «Перебежчик», «Черный передел» получили высокую оценку как светлейшего князя Потемкина, так и самой императрицы. Но сейчас князь Мещерский за нее опасался.
Ведь женщина всегда остается женщиной. Порою она слишком неустойчива, слишком возбудима, слишком зависима от собственных эмоций. Не дай Бог, здесь, на корабле «Хотин», ослабев от бортовой и килевой качки, Аржанова даст волю своему бешеному нраву. Чувства у нее возобладают над рассудком, и что будет тогда с их разведывательно-диверсионной группой?..
Глава восьмая
Пираты мраморного моря
Старожилы южнокрымского побережья давно не видали такого трехдневного октябрьского шторма. Обычно непогода надолго разыгрывалась в середине ноября или даже в декабре. Сильные ветры начинали дуть с севера и северо-востока, выпадали обильные дожди, температура снижалась до плюс двух градусов, что считалось большим похолоданием. После Рождества навигация вообще замирала.
Турецкие купеческие суда из Стамбула не рисковали пересекать бурное море, которое действительно становилось черным. Русские военные парусники иногда оставались в Керчи, где экипажи, сняв с них паруса и бегучий такелаж, зимовали в крепостных казармах. Иногда они через Керченский пролив уходили в Азовское море, в Таганрог для текущего или капитального ремонта на тамошних верфях и в мастерских. Правда, местные рыбаки на лодках-фелюгах, узких, двухмачтовых, и глубокой осенью, и зимой отправлялись на ловлю, но старались держаться в видимости берега, и с приближением шторма поспешно возвращались домой.
В октябре хорошо шла хамса, рыбка очень маленькая, традиционно засаливаемая крымчанами на зиму. Питательная, вкусная и дешевая, она заменяла простому люду мясо и раскупалась на рынках быстро. Имея заказ на несколько пудов хамсы, жители рыбацких деревень Партенит и Гурзуф, расположенных недалеко от Ялты, в то теплое и солнечное утро как раз готовились выйти в море и грузили в лодки мелкоячеистые сети.
Их остановило появление на горизонте эскадры из четырех кораблей. Там отчетливо просматривались полосатые красно-белые паруса двух шебек. Эти трехмачтовые суда, как правило, вооруженные десятью-двадцатью пушками, состояли не только в военно-морском флоте султана Абдул-Гамида Первого, повелителя Османской империи, ими также пользовались и берберские пираты,
Потому рыбаки задержались у родной пристани и ожидали, пока треугольные паруса не растают в дымке, удаляясь на юго-запад. Затем они увидели величественный и грозный «Хотин» с андреевским флагом на корме и следующий за ним на расстоянии примерно двух кабельтовых (около 400 метров. — А. Б.) палубный бот «Хопер». Крейсерование российских кораблей вдоль побережья стало обычным делом, местные жители их не боялись. Они часто с выгодой сбывали русским улов, подходя к фрегатам, шхунам, галиотам прямо в открытом море.
Оттолкнувшись баграми от причала и на веслах выйдя к середине бухты, рыбаки вновь остановились. Погода, столь благоприятная на рассвете, вдруг изменилась. Низкие тучи, усиливающийся ветер, волны, постепенно поднимающиеся все выше и выше, принудили крымчан вернуться в селения. На глазах у них шторм обрушился на российские корабли. Трехмачтовик, убрав паруса, в конце концов встал под ватер и пошел прочь от берега, как бы вдогонку за шебеками. Одномачтовый бот, не имея возможности противостоять стихии, был занесен бурей в акваторию Ялты и выброшен на мель…
Море может быть страшным, море может быть переменчивым, море может быть ласковым. Селим Траблези, двадцатый год плавающий раисом, или капитаном, досконально изучил его. Еще вчера вечером волны остервенело швыряли шебеку «Орхание», как скорлупу грецкого ореха, то вверх, то вниз. Но сегодня водная поверхность напоминала ровное поле, тщательно возделанное трудолюбивым земледельцем. Солнце щедро дарило ему яркие лучи. Небо, не имеющее ни единой тучки, казалось прозрачным хрустальным куполом, воздвигнутым Всемогущим Аллахом в награду за долготерпение и выносливость моряков.
Капитану «Орхание» следовало после шторма осмотреть весь корабль, и Селим Траблези вышел из каюты на верхнюю палубу. Поломки, произведенные бурей, раис увидел сразу. Самой серьезной из них, без сомнения, являлся длинный, косо подвешенный на грот-мачте рей, который обломился в верхней части. Раис приказал матросам опустить рей на палубу и вызвать плотников с запасными деревянными брусьями. Они должны были в кратчайший срок устранить неисправность. Кроме того, от ударов волн пострадал бушприт, выступающий далеко вперед, разорвалось несколько канатов на бизань-мачте, в трюм начала поступать забортная вода, и помпы работали на пределе.
«Орхание», подобно другим судам берберских пиратов, построили в городе Сале (совр. Рабат), что находился у устья Боу Регред в Марокко. Водоизмещение ее достигало двухсотпятидесяти тонн, вооружение насчитывало 24 пушки. Довольно длинный и узкий корпус шебеки имел нос и корму, как бы нависающие над водой. Каждая из трех ее довольно невысоких мачт несла всего один рей с огромным треугольным — «латинским» — парусом. Это во многом упрощало управление кораблем и позволяло, сократив команду до минимума, сохранять маневренность и при попутном ветре развивать приличную скорость.