Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды)
Шрифт:
Старинные фортификационные сооружения они не тронули. Но с жителями расправились с присущей мусульманам жестокостью: часть их погибла при разграблении городка, часть была угнана в рабство, часть насильно обращена в ислам.
Балаклава никогда не принадлежала Крымскому ханству, а являлась владением турецкого султана. Потому, когда в 1774 году русские вытеснили османов из Тавриды, гарнизон и турецко-татарская община, погрузившись на корабли, бежали в Константинополь. Остались давние обитатели города — греки. Они весьма радушно встретили солдат нашей армии — своих единоверцев — христиан, освободивших их от владычества турок. С тех пор корабли Российского военно-морского флота часто заходили в Балаклавскую бухту и подолгу оставались в ней.
Здесь имелась не только удобная пристань, возведенная еще генуэзцами, но и небольшая верфь и судоремонтные мастерские. Пресная вода, которой на полуострове обычно не хватало, в Балаклаву поступала в достаточном количестве самотеком из источника на горе Спилия. Провизию и дрова русским морякам балаклавцы также поставляли охотно, не гоняясь за высокими ценами.
Потому Козлянинов рассчитывал пробыть в уютном древнем городке по крайней мере неделю.
Прежде всего он хотел пришвартовать «Хотин» к причалу и заняться ремонтом. После осеннего шторма и сражения с пиратами на судне оставалось немало поломок, пусть и незначительных. Они не угрожали существованию парусника, но затрудняли управление им. Капитан бригадирского ранга не сомневался в том, что у добрых, услужливых греков найдется хорошо высушенная древесина для бушприта и бизань-рея, поврежденных неприятельскими ядрами, просмоленные канаты разного диаметра, толстая хлопчатобумажная ткань, годная для починки пробитых парусов.
Утром на общем построении командор объявил свое решение экипажу. Громкое, дружное «ура!» раздалось ему в ответ. Бесспорно, команда флагманского корабля нуждалась в отдыхе. Матросы, канониры и солдаты абордажной партии не раз бывали в Балаклаве. Им нравилась ее длинная набережная, где в греческих кофейнях подавали не только кофе, но и крепкую виноградную водку под названием «ракы», или «ракия».
Офицеры вспомнили, что если подниматься по дороге в Верхний город, теперь, конечно, необитаемый и почти разрушенный, то на первом ее повороте можно найти трактир «Кефало-Вриси», или в переводе с греческого — «Голова источника». Дивный вид открывается оттуда на голубое зеркало бухты, на невысокие хребты гор, склоняющиеся к воде. Крымские травы и кустарники, не избалованные влагой, иссушенные ветром и солнцем, произрастали на коричневато-желтых их склонах: иглица понтийская, ятрышник, ремнелепестник козий, мачок желтый.
Греческий трактир обустроен добротно и славится рыбной кухней. Прелестная, черноокая Елена, дочь хозяина, угощает особо важных посетителей изумительно приготовленным национальным блюдом — «гофериа пиака». Это свежевыловленный осетр, тушеный на оливковом масле с чесноком, репчатым луком и помидорами, обильно сбрызнутый лимонным соком, приправленный черным перцем.
Известие о стоянке в Балаклаве обрадовало и Анастасию Аржанову. Не придется ей снова вступать в переговоры с Козляниновым о предоставлении баркаса, раскрывая таким образом собственные планы и действия. С корабля на пристань свободно перейдут и ее люди, утомленные двухнедельным пребыванием на шаткой палубе. Кирасиры смогут вывести лошадей и размять им ноги. Глафира, Досифей и Николай прогуляются по здешним лавкам и магазинам в поисках нужных вещей и припасов. Она сама беспрепятственно встретится со старым знакомым, ставшим осведомителем секретной канцелярии Ее Величества по рекомендации Флоры.
Впрочем, знакомы они были не так давно — с июня 1782 года. Но за четыре месяца в Крымском ханстве произошло столько событий, в которых они оба участвовали, что этого при обычном течении жизни с лихвой хватило бы года эдак на четыре. Вероятно, оттого и возникало ощущение, будто знают они друг друга очень хорошо и проверили приятельские отношения в разных испытаниях.
Эзра Мичри, по происхождению караим, работал старшим приказчиком у своего дальнего родственника, здешнего богача и тоже караима купца Аджи-аги Бобовича. Тот прибрал к рукам почти всю мучную торговлю на полуострове и владел водяными и ветряными мельницами, складами и магазинами в Гёзлёве, Бахчисарае, Карасу-Базаре, Кафе, Партените. С Аржановой Мичри впервые встретился как раз в Бахчисарае, у мучного склада и ветряной мельницы. Затем судьба свела их вновь в Чуфут-Кале, где Бобовичу принадлежала большая усадьба. Русские же приехали туда, сопровождая мурахаса, то есть члена ханского совета, или дивана, достопочтенного Али-Мехмет-мурзу из рода Яшлав.
Этот вельможа твердо и последовательно выступал за сближение Крымского ханства с Россией. Человек достаточно известный и пользующийся у соотечественников авторитетом, он возглавлял так называемую «русскую партию». Она возникла среди татарской знати после поражения турок в войне с Россией в 1774 году. Естественно, мятежники, направляемые османской разведкой, изо всех сил стремились его уничтожить.
В Санкт-Петербурге перед разведывательно-диверсионной группой Аржановой поставили сложную задачу: Али-Мехмет-мурзу, равно как и других его единомышленников, от вражеских происков защитить. Для того им пришлось сначала увезти мурахаса вместе с его многочисленным семейством в Чуфут-Кале, старинную горную крепость недалеко от Бахчисарая, затем отбить штурм цитадели, предпринятый отрядом кавказских наемников Бахадыр-Гирея.
Тут помощь русским оказали коренные жители Чуфут-Кале — караимы, и в частности, Эзра Мичри. В течение недели Анастасия чуть ли не каждый день беседовала с ним. Он с готовностью выполнял ее просьбы и давал ценные советы, ибо знал крепость, ее тайные подземные ходы и укрепления, как свои пять пальцев. В результате кавказцы были разгромлены. Сила и слава победителей всегда привлекает, и Мичри быстро организовал отряд из молодых караимов. За умеренную плату они поступили на службу к пришельцам из далекой северной страны и помогли им изгнать мятежников из столицы государства.
Флора написала о предприимчивом смелом крымчанине ее начальнику, статс-секретарю Екатерины Второй Турчанинову. Он разрешил ей привлечь Эзру Мичри на особую, секретную службу российской короне. Как ни странно, караим согласился сразу. На золотые рубли, полученные им в награду за бой в Чуфут-Кале, да в придачу к ним на аванс, выдаваемый при вербовке «конфиденту», и на собственные сбережения он купил у родственника ветряную мельницу, расположенную в окрестностях Балаклавы, и два строения, примыкающие к ней…
Весть о том, что флагманский корабль Азовской Флотилии «Хотин» пришвартовался у причальной стенки в Балаклавской бухте, мигом облетела рыбачий городок. В веселое оживление пришли все его жители. Ведь наши моряки щедро платили за услуги. Значит, заработать могли и мастеровые на верфи, и канатчики, и парусного шитья умельцы, и хозяева кофеен, и торговцы рыбой, овощами, мясом, и дровосеки, и даже девушки из одного весьма специфического заведения, находящегося на окраине Балаклавы, но отлично известного некоторым заинтересованным лицам.
Нисколько не удивился Эзра Мичри, когда увидел на дороге, ведущей от его владения в порт, группу всадников в черных треуголках и кирасирских кафтанах соломенного цвета. Среди них выделялась тонкая фигура его благодетельницы и несравненной русской красавицы Анастасии-ханым. Он приказал слуге открыть обе створки ворот и поторопился навстречу старым боевым друзьям, дабы приветствовать их с подобающей вежливостью.
Аржанова тоже была рада видеть своего знакомого в добром здравии. Внешне Эзра Мичри не изменился: та же худощавая фигура, смуглая кожа, черная короткая бородка и усы, круглая черно-каракулевая шапочка на затылке. Как и все караимы, потомки хазар и давние обитатели полуострова, он больше походил на мусульманина, чем на еврея. Тем не менее исповедовали караимы вероучение, близкое к иудаизму. Богослужения шли у них на древне-еврейском, но разговорным языком являлся тюрко-татарский. Их обычаи скорее всего брали начало в жизни кочевых племен, в древности передвигавшихся по безводным закаспийским степям.