Тайный архив будущего. Измени свою жизнь через кризис
Шрифт:
Об этом думал и Эриксон, и нам с вами не грех поразмышлять на эту тему. Прежде всего, можно предположить, что здесь главное – некое озарение, замыкание контакта, Тайм-инсайт как точка переключения с одного состояния на другое. Считается, что явная физическая нагрузка и запутанное состояние сознания как раз и приводят к тому, что происходит быстрое размывание прежних подсознательных программ и выстраиваются новые.
И второе. Современные ученые уже не спорят с мистиками и эзотериками по поводу того, что человек – единая, цельная, психофизиологическая (и энергетическая) система. А следовательно, если появляется новое внешнее поведение, изменится и внутренняя программа вашего биокомпьютера. В результате то, что питало вашу проблему, может исчезнуть и ситуация изменится, к чему мы и стремились. Если взять за основу гипотезу о восстановлении изначальной гармонии (именно о ней сейчас речь), то этим можно объяснить любой результат, вплоть до такого, который мы обычно называем «чудом».
Тайм-инсайт не отрицает ни первого, ни второго, а наоборот, соединяет их в единое целое. Важна не сама физическая нагрузка, не само новое, необъяснимое для сознательного разума поведение, важна искра, Тайм-инсайт. Только после этого внутри вас запускается новая программа, изменяющая вашу жизнь. Если искра не вспыхнула, будут только раздражение и усталость.
С этим можно не соглашаться, но это нельзя опровергнуть. Тем более что опыт традиционной медицины во многом подтверждает именно такой механизм перемен: любая терапия является испытанием. Для многих само обращение к врачу, само признание себя больным, беспомощным – уже значимый барьер, который необходимо перейти. Вообще, обратиться за помощью к другому человеку или даже к Богу непросто, это значит признать себя слабым, глупым, неудачником… Кому это может понравиться?
Ошо рассказывает историю мастера дзен, к которому пришел самурай, великий солдат, и спросил: «Есть ли ад? Есть ли рай? Если есть они, то есть и врата, через которые я мог бы пройти…»
Это был простой воин, простой и бесхитростный, он знал только две вещи: жизнь и смерть. И думать не думал ни о какой философии, он хотел знать, где ворота в рай и как туда пройти.
И Хакуин начал с вопроса.
– Кто ты? – спросил мудрец воина.
– Я – самурай, – ответил тот.
Скажу вам, что быть самураем в Японии – дело почетное. Это означает быть совершенным воином, мастером меча и лука, профессионалом войны.
– Я – самурай, глава самураев. Сам император уважает меня, – заявил воин с гордостью.
– Это ты-то самурай? – засмеялся мастер дзен. – Ты выглядишь как нищий!
Самурайская гордость была задета, воин забыл, зачем пришел. Он выхватил меч и собрался убить Хакуина. И тут мастер засмеялся и сказал:
– Это врата ада. С мечом, ослепленный обидой и гневом, ты откроешь их.
Это воин мог понять: он вложил меч в ножны и опустил голову, принимая данный ему урок. И тогда мастер Хакуин сказал:
– Так открываются врата рая.
Рай и ад существуют в вас. И ворота в них там же. Рай и ад не в конце жизни, они здесь и сейчас. Дверь открыта всегда… в любой миг вы можете выбрать то или другое.
Ошо. «Корни и крылья»
Будьте благодарны врагам вашим
Мы сами выбираем путь, мы сами решаем, испугает ли нас какое-то испытание или одарит новой энергией и новыми возможностями.
Само понятие испытания, необходимого для преображения ситуации, много шире проблемы здоровья. Речь идет о жизни вообще. Например, религия. Разве не тяжелейшее испытание смертью лежит в основании христианства? И католики, и православные в этом едины: испытание является краеугольным камнем христианства, святые и подвижники приходят в царство Божие через страдание и терпение. Настоящее понимание веры появляется, когда вы отказываетесь от привычных радостей жизни и сами выбираете жизнь мученика, несущего свой тяжкий крест.
А. Иной. Каждый из нас действительно сам выбирает свой крест. Я смотрю на свое прошлое и вижу переломный для меня 1985 год, когда мое восприятие было обнажено до предела, и однажды случилось то, что ты сегодня называешь Т-И, вспышка, контакт… я реально осознал себя не малым телом, а бессмертной частью Вселенной. Я воспринимал себя, свою Сущность, как маленькую светлую точку в океане тьмы.
Это случилось в декабре 1985 года: ночью я лежал на спине и чувствовал, как растворяюсь в черном Космосе, но страха никакого не было, наоборот, я ощутил, как меня захлестнули потоки энергии Любви, исходящие из каких-то скрытых от меня миров. Это был невероятный опыт, что-то неописуемое… я лежал и плакал, слезы непрерывным потоком лились из глаз, и это были слезы невероятного очищения, беспредельного счастья единения с Богом. Единицы испытали что-то подобное за всю историю человечества.
Это была вершина, невероятный всплеск, после которого наступила фаза падения. Была тяжелейшая депрессия, когда я был на грани жизни и смерти, силы оставили меня, и только шесть лет спустя, в 1991 году, я восстановил и приумножил свои силы.
Я сжал пружину своих возможностей до предела, сконцентрировал в себе невероятную энергию, которая стекалась ко мне из прошлого, настоящего и будущего. Это новое состояние совершенно изменило меня: я вижу, чувствую то, что другим неведомо. Когда я смотрю на любого человека, смотрю в глаза ему, я вижу лик мира, лик всего человечества и только потом начинаю замечать завалы хлама в душе данного человека, начинаю видеть то, что мешает ему увидеть Бога, я говорю о невежестве человеческом. Именно оно, невежество, не дает человеку проявить свою божественную сущность, оно – источник зла, но оно же – источник надежды. Именно там, под скорлупой невежества, живет истина. И нет людей особенных, всякий из нас может добраться до истины, если счистит с себя скорлупу невежества.
Погоди, да ты не слушаешь меня…
Ю. Земун. Мы говорим о сложных вещах, о том, что трудно пощупать и взвесить, но при этом оно, несомненно, влияет на все, что с нами происходит в этой жизни, а может быть, и за ее пределами.
А. Иной. Я рад, что ты меня понимаешь. Обычно люди боятся странного, непривычного и совсем не хотят думать о желаниях и проявлениях Духа. Говорят, что верят в Бога, а на самом деле их божество подозрительно похоже на колбасу. В это люди верят и жизнь свою строят, думая прежде всего о желудке.
Люди мечтают о том, чтобы продлить свою жизнь подольше, но ведь не для того, чтобы сделать больше. Хотят отодвинуть смерть и сохранить все как есть. А что, мир, который мы все сообща построили, так уж стоит продлевать?
Есть откровения, достойные вечности, есть жизни, достойные вечности. И как ни странно я не говорю здесь о королях, президентах и военачальниках, о тех, кому обычно ставят памятники. Я говорю о людях искусства, которые наполняют светом душу человека, о гениях, которые пишут музыку и картины, снимают фильмы. Не людской гордыней все это сделано, а Словом Божьим: оно водило рукой Рембрандта и писательским пером Достоевского, его переводили в божественные звуки Бах и Чайковский. Вот они – великие Евангелия! Культура – не игра слов, а преображающая энергия, изменяющая реальность. А теперь вспомните Баха, Моцарта, Рембрандта, Ван Гога, Достоевского, Чайковского… Много ли простого, житейского счастья было в жизни этих людей? Из боли и мук творится свет.
Ю. Земун. Восточные религии тоже не рассматривают несчастье как катастрофу, но предлагают считать всякое несчастье первым шагом к переменам, просветлению, новому видению реальности, если вы сможете пережить неприятности без обиды и раздражения. Несчастье – путь просветления. Дзен-буддизм, прошедший многовековую школу специальных приемов изменения сознания человека, признает необходимость страдания как дара. Учитель дзен ведет своих учеников к постижению истины, «благословляя» тяжелой палкой, и требует при этом полного подчинения и неизменной благодарности за «урок».
А. Иной. Нетрудно быть благодарным друзьям своим, я говорю о другом: будьте благодарны врагам вашим. Они – собаки, лающие вам вслед, они замечают всякую вашу оплошность. И все же я благодарен им, врагам моим и недоброжелателям. Они постоянно заставляли меня трудиться, не бояться перемен, идти к совершенству. Я глубоко убежден, что недоброжелатели есть у каждого человека не потому, что они от рождения злобные создания, но только для того, чтобы видели мы свои собственные изъяны. Слаб я и несовершенен, если не могу сделать их своими единомышленниками, своими соратниками.