Тайный дневник да Винчи

Зурдо Давид

В прекрасное солнечное утро поневоле чувствуешь себя в гармонии со всем окружающим миром… Часы показывали половину одиннадцатого, делать было совершенно нечего, кроме как приятно проводить время. Разумеется, это не совсем соответствовало действительности. Каталина приехала в Жизор с двойной целью: взглянуть на унаследованную усадьбу и разузнать побольше о завещателе, для нее — загадочном незнакомце. А где можно быстрее собрать нужные сведения, как не в городе, где он жил и где полно людей, хорошо его знавших. Возможно, многие сталкивались и разговаривали с ним каждый день. Неужели же ей не расскажут, каким был ее дед? Каталине приходили в голову десятки вопросов, оставалось только найти, кому их задать. Прежде всего она подумала о Альбере и, разумеется, мадам Бонваль. Мари наверняка известно немало. Но сторож оказался немногословен, а экономка, не страдавшая сдержанностью в

общении, умчалась вчера со всех ног, и Каталина не успела ее расспросить. Кроме того, Каталина опасалась: даже словоохотливая Мари замкнется, если она примется с пристрастием выяснять подноготную своего деда. Каталина была журналисткой и такие вещи распознавала шестым чувством, причем обычно оно ее не обманывало. Надо проявить немного такта и терпения, тогда люди проникались к вам доверием и сами хотели поделиться информацией. Правила игры редко меняются.

Размышляя таким образом, Каталина прошла мимо витрины другого магазина. И там, словно по велению неба, взгляд ее упал на полезную вещичку, с помощью которой она могла бы пробиться сквозь броню Альбера. Красивые зеленые глаза заблестели, лицо просияло улыбкой, отразившись в чистой витрине, как в зеркале; продавец, наблюдавший за молодой женщиной из глубины магазина, тоже заулыбался. Каталина и на сей раз не потратила много времени. За десять минут она выбрала и купила то, что про себя назвала милым эвфемизмом «приманка».

Вполне естественно, первым делом Каталина решила побывать в старинной крепости Жизора, находившейся в двух шагах, рядом с Венской улицей. Она стояла в парке, среди деревьев. Донжон возвышался над густой зеленью, сквозь ветви просматривалась двойная крепостная стена, окружавшая замок. [14] Каталина неторопливо направилась к воротам, наслаждаясь чистым воздухом и солнечным теплом, припекавшим ее щеки. У ворот крепости она узнала, что через несколько минут — ровно в одиннадцать — начнется осмотр крепости с экскурсоводом. Очень довольная, что пришла вовремя (следующая экскурсия по графику планировалась только в половине третьего), Каталина заплатила пять евро за билет и, облокотившись на прохладные камни крепостной стены, стала дожидаться гида вместе с другими туристами: большинство их составляли немцы.

14

Классический феодальный укрепленный замок обычно состоял из главного укрепления, донжона, и нескольких крепостных стен вокруг него. Донжон являлся военным центром замка и жилищем. Дворцы, выполнявшие исключительно жилую функцию, появились в более позднюю эпоху. В главной башне имелись жилые комнаты, колодец, хозяйственные помещения (склады продовольствия и др.). Обычно небольшой внутренний двор замка окружали массивные зубчатые стены с башнями и хорошо укрепленными воротами. Далее следовал внешний двор, включавший в себя хозяйственные постройки, а также замковые сад и огород. Весь замок был окружен еще одним рядом крепостных стен и рвом, через который перебрасывался подъемный мост. За пределами внешнего крепостного кольца строили дополнительные оборонительные сооружения: земляные насыпи, рогатки и т. д.

Гид пригласил группу в крепость и завел монотонный рассказ. Всякий раз, слушая экскурсоводов, Каталина не могла избавиться от ощущения, что говорит автомат. Бесконечное повторение выхолащивает слова, полностью лишая их эмоциональной окраски, поэтому и сухая историческая дата и трагическая повесть о кровавых событиях звучат совершенно одинаково. В безнадежных случаях Каталина обычно пропускала лекцию мимо ушей, полагаясь в своих выводах исключительно на личные впечатления от разного рода достопримечательностей.

Пространство за первой крепостной стеной занимал так называемый внешний (или нижний) двор с садом. Сад не отличался ни красотой, ни размерами: чахлый газон, по чьему пространству разбегались тонкие ручейки тропинок и дорожек. В центре двора высилась цитадель — сердце крепости, ее главное укрепление, где в далекие времена находили убежище жители, когда внешние защитные рубежи оказывались в руках неприятеля. На вершине насыпного холма, формой напоминавшего усеченный конус, поднимались высокие толстые стены, укрепленные контрфорсами, с единственными воротами. Внутри крепостной ограды, примыкая к ней с северо-восточной стороны, стояла приземистая двойная башня — восьмиугольный донжон, к которому была пристроена башня-турель. Внешний облик замка не поражал воображение. В Испании Каталина повидала укрепления куда более внушительные, чем это,

со всех точек зрения.

Она прошла сквозь сводчатые ворота второго оборонительного кольца с предчувствием, что внутри ее ждет неминуемое разочарование. Увы, предчувствие оправдалось. Вид маленького, унылого и к тому же полуразрушенного замка наводил на мысль, что за его состоянием следят небрежно.

Немного интереснее стало, когда группа вслед за экскурсоводом спустилась в подземелье замка. Оно представляло собой разветвленный лабиринт проходов и помещений, использовавшихся для самых разнообразных целей за долгую историю существования крепости. В далеком прошлом в прохладных подвалах хранили запасы продовольствия; они также служили безопасным убежищем сеньорам замка, откуда они в случае поражения легко могли бежать. Позднее подземные помещения утратили практическое значение, стояли заброшенными и обваливались, с течением времени превращаясь в руины: земля словно потребовала обратно пространство, некогда у нее отвоеванное. Однако во второй половине девятнадцатого века подземелья восстановили. Хотя лучше бы, наверное, этого не делали, так как немцы в период оккупации Франции приспособили их для дурных целей. По слухам, мрачные низкие коридоры оглашали душераздирающие крики участников Сопротивления, подвергавшихся жестоким пыткам, чьим единственным исходом становилась мучительная смерть.

Каталина с дрожью выслушивала страшные истории, которыми их с удовольствием угощал экскурсовод, неожиданно воспряв духом под тяжелыми сводами подземных камер и переходов, сквозивших сыростью, где слабое золотистое сияние электрических лампочек едва рассеивало кромешную темноту. Именно тогда Каталина впервые услышала имя Роже Ломуа. Чудом не сбившись опять на привычный бесцветный тон, гид с иронией рассказывал об этом занятном персонаже. Ломуа твердо верил в существование несметных сокровищ в тайниках под крепостью Жизор, огромных богатств, спрятанных тамплиерами накануне поспешного бегства из Франции после разгрома ордена. Ломуа служил, кажется, смотрителем крепости и следил за садом, так что помимо горячего желания завладеть сокровищами он еще имел возможность их отыскать. Поэтому, когда ворота замка закрывались для туристов, он засучив рукава принимался за секретные и далеко не безопасные раскопки.

Ломуа выкопал изрядное количество шахт, не раз утыкаясь в результате в подземные галереи замка. Гид указал на эти места. Сквозные дыры в стенах лабиринта прикрывали проржавевшие железные балки, кое-где они были заделаны грубой кладкой из больших неровных камней, скрепленных известковым раствором.

Но самый знаменитый ночной подкоп, давший повод для бесчисленных сплетен и, естественно, насмешек и сделавший бесстрашного смотрителя знаменитостью не только в Жизоре, но даже в министерстве культуры в Париже, Ломуа осуществил в марте 1946 года. Он сам охотно рассказывал об этом сотни раз. Как утверждал сторож, однажды ночью, выкопав очередной шурф во внутреннем дворе, на глубине примерно двадцати метров он наткнулся на стену, за которой находился подземный зал, никак не связанный с сетью подвалов замка. Каталина пришла в восторг — потайная крипта называлась часовней Святой Екатерины. Какое невероятное совпадение! [15]

15

Каталина (исп.) — Катерина, Екатерина.

Древняя часовня оказалась огромной — тридцать метров в длину и девять в ширину, потолки пятиметровой высоты опирались на четыре колонны и готические арки. Неподалеку от пролома, сквозь который Ломуа проник внутрь, размещался алтарь и каменная дарохранительница. На стенах, на высоте примерно в два с половиной метра, на консолях покоились тринадцать скульптур в рост человека, изображавшие Христа и двенадцать апостолов. А на полу под ними, вдоль стен, стояли девятнадцать каменных саркофагов.

Но из всех чудес потайной крипты Ломуа больше всего поразило другое: тридцать сундуков со вставками из драгоценных металлов, вытянувшиеся в три ряда по десять в каждом, представляли собой фантастическое зрелище. Когда Ломуа доходил в своем повествовании до этого места, его голос всегда срывался и дрожал — тридцать громадных сундуков более двух метров в длину, около полутора в ширину и двух в высоту.

Каталина с любопытством, а также изрядной долей нетерпения ждала, когда гид сообщит, что же хранилось в сундуках и саркофагах. Ей даже в голову не приходило, будто их содержимое остается загадкой до сих пор, спустя почти шестьдесят лет после находки бравого садовника. Но дело обстояло именно так.