Тайный дневник Розовой Гвоздики
Шрифт:
Шелк рубашки, пахнущий апельсиновой цедрой, нежно ласкал щеку. Опершись о пуфик, мисс Балькур поднялась с колен Пурпурной Горечавки. С каких это пор пуфики умеют шевелиться? Разве у них есть мускулы? Боже, она схватила шпиона за бедро! Амели отстранилась так быстро, что мисс Гвен была бы довольна.
Неловко покачнувшись, девушка снова рухнула шпиону на колени.
— О-о! — простонал Пурпурная Горечавка.
— Простите, простите, простите, — беззвучно шептала Амели.
Шпион скорее всего ее не слышит, но хотя бы для очистки совести…
Мог бы хоть помочь подняться, вместо того чтобы просто сидеть, прикидываясь пуфиком.
Пытаясь высвободить руку Пурпурной Горечавки, Амели заерзала, и за шторой еще сильнее запахло апельсиновой цедрой.
Звуки шагов и голоса, доносящиеся со двора, становились все громче. Интересно, сколько человек ведет Эдуард? Амели осторожно поднялась с колен шпиона. Давно пора перестать топтать Пурпурную Горечавку, если она собирается стать его помощницей. Отвернувшись от окна, Амели присела на пуфик, подтянув под себя ноги, чтобы их не было видно из-под штор.
Во дворе уронили что-то тяжелое, раздался треск, за ним громкая ругань. Мисс Балькур решила, что это кто-то из рабочих, который в день их приезда пререкался с лордом Ричардом. Боже мой, неужели они хотят ограбить дом?
Или это часть планов Пурпурной Горечавки? Амели искоса посмотрела на мужчину, сидящего рядом на пуфике. Его лицо было непроницаемым. Неудивительно, ведь оно почти полностью скрыто маской и капюшоном.
Если Пурпурная Горечавка собирается встретиться с Эдуардом, то зачем прячется за занавеской? Почему бы не усадить на пуфик ее, Амели, а самому не завершить задуманное? Может, потому, что знаменитый шпион не верит, что она усидит на месте?
Интересно, что происходит во дворе? Жаль, но она ничего не видит. Зажмурившись — что интересного смотреть на бархатные шторы? — Амели вся обратилась в слух. Обрывки фраз, шорохи, шепот, а потом снова глухой звук, будто упало что-то тяжелое.
— Эй вы, идиоты, осторожнее! — прокричал знакомый голос.
Амели широко раскрыла глаза.
— Это Эдуард, — прошептала она.
— Ш-ш!
Пурпурная Горечавка прижал палец к ее рту.
Ричарду хотелось только ее успокоить, но, прикоснувшись к губам девушки, он уже не мог пошевелиться. Через кожу перчаток чувствовался шелест ее дыхания. Не губы, а мечта: пухлые, нежные, словно лепестки розы…
Амели взглянула на лицо Пурпурной Горечавки и чуть не умерла от волнения: он смотрит на ее губы! Казалось, время остановилось, в тот миг для мисс Балькур существовали только прожигающие насквозь глаза и обтянутый нежной лайкой палец.
Словно слепой, Селвик водил по нежным губам, пытаясь на ощупь запомнить каждую складочку, каждый изгиб. А что за впадинка в центре, он готов ласкать ее всю жизнь. Чувствуя, как трепещет Амели, Ричард аккуратно прикоснулся к верхней губе.
Мисс Балькур так и вцепилась в пыльный бархат пуфика, пытаясь унять дрожь, вызванную ласками Пурпурной Горечавки. Тело отказывалось слушаться, а в памяти отчего-то возник образ лорда Ричарда, который чуть не поцеловал ее на пакетботе. Но вот рука знаменитого шпиона скользнула к ее волосам, и Амели позабыла обо всем. Пальцы Пурпурной Горечавки играли с ее кудрями, нежно пододвигая лицо девушки к своему.
Амели зажмурилась. Какое блаженство! Разве у мужчин бывают такие тонкие пальцы? Одна рука шпиона играет ее кудрями, другая поглаживает спину. Их лица все ближе и ближе, и вот губы встретились, словно два цветка в букете.
Руки Пурпурной Горечавки обвились вокруг
Почувствовав обжигающее прикосновение языка Пурпурной Горечавки, Амели чуть не лишилась чувств.
Никто из них не заметил, что на заднем дворе стало тихо, а где-то вдалеке хлопнула дверь.
Ни Ричард, ни Амели не увидели за окном темную фигуру, которая, покачав головой, спряталась в кустах.
Беспокоясь о целомудрии девушки или о собственном душевном здравии, Ричард первым оторвался от губ мисс Балькур. Раздалось странное причмокивание. Селвик поморщился, а Амели рассмеялась, сама не зная почему.
Боясь, что после еще одного поцелуя придется посылать за доктором, Пурпурная Горечавка прижал голову девушки к своей шее, там, где бьется пульс.
— Вы ошиблись, — грустно пробормотал он, целуя ее макушку. — Я очень опасный тип.
— Чувствую себя Психеей, целующей Купидона в темноте, — мечтательно произнесла Амели.
Ричард широко развел руки:
— Видите, крыльев нет.
Судя по голосу, шпион улыбается.
— Значит, если я сорву маску, вы не улетите?
— Даже не надейтесь!
Ричард испуганно схватил ее за руку.
— Вы могли бы дать мне три задания, одно сложнее другого, совсем как Венера несчастной Психее.
— А какой приз хотите? Увидеть мое лицо или стать помощницей?
Амели попыталась искоса взглянуть на Пурпурную Горечавку, но ничего не вышло, потому что их лица почти соприкасались.
— Решать было бы проще, если бы я знала, кто вы.
— Что значит имя? Горечавка пахнет горечавкой…
— …хоть горечавкой назови ее, хоть нет [21] , — договорила Амели, игриво хлопая его по руке. — Даже не надейтесь отделаться неловкой импровизацией шекспировской цитаты.
21
Искаженная цитата из «Ромео и Джульетты» У. Шекспира. Акт II, сцена 2.
Что значит имя? Роза пахнет розой, Хоть розой назови ее, хоть нет.— Ну, если не нравится «Ромео и Джульетта», может, попробуем сонет? — предложил Ричард. — «Сравню ли с летним днем твои черты? Но ты милей, умеренней и краше…» [22] .
— Так легко меня не спугнуть…
Разомкнув объятия и выпутавшись из плаща Селвика, неизвестно как обмотавшегося вокруг ее колен, девушка вскочила с пуфика.
— Черт побери, — пробормотал Ричард.
— Будем считать, я ничего не слышала, — великодушно проговорила Амели. — Давайте лучше обсудим, как мне помочь вам восстановить монархию.
22
18 сонет У. Шекспира. (Пер. С. Я. Маршака.)