Тайный коридор
Шрифт:
– Тезка! Класс! Может, мы и едем в одно место?
Звонарев хотел было ответить утвердительно, но вспомнил вдруг наставления Кузовкова и благоразумно смолчал.
– Можете загадывать желание, – обратился «Ленин» к Светлане и Константину, – между двумя Алексами сидите. За это надо выпить. Кстати, о Ленине. Урок в школе 22 апреля. Учительница достает портрет Ильича и спрашивает у класса: «Кто это?» Дети отвечают хором: «Ленин!», – а Вовочка молчит. Учительница: «Вовочка, разве ты не знаешь, кто это?» – «Знаю». – «А почему же молчишь?» – «Потому что это не Ленин». Учительница растерялась. «Кто же это, по-твоему?» – «Дядя Володя с бензоколонки». Учительница его за шкирман и к директору.
Все захохотали; причем Светлана не забыла при этом кокетливо откинуть плечи назад, чтобы отчетливее обозначилась под тонким свитером грудь.
– Сволочь одна в трамвае рассказала, – закончил довольный «Ленин».
– «Дядя Володя с бензоколонки», надо полагать, твой коллега? – усмехнулся Звонарев. – Он под Ленина работает, а ты под Леннона?
– Точно. – Волосатый достал из сумки бутылку водки с винтовой пробкой и экспортной этикеткой, пластиковые стаканчики и две бутылочки со светлым напитком. – Из «Березы», между прочим. Водку с тоником пробовали? Оригинальный, освежающий, совершенно отбивающий запах спирта вкус!
– Я пас, – быстро отказался Алексей.
– Что так? – удивленно поднял брови «Ленин».
– Вчера перебрал. Так что сегодня – пивной день. – Звонарев кивнул на свои бутылки.
– Алекс, русское пиво не оттягивает, а усугубляет, – с видом знатока объяснил «Ленин». – Зачем тебе головная боль? Разбавь водочку тоником до градуса своего пива и отдыхай как человек. – Брелоком-открывашкой он ловко, с сухим щелчком откупорил пыхнувший легким дымком тоник и наполнил до половины стаканчики. Потом скрутил голову «Столичной» и протянул бутылку Алексею. – Водка добавляется по вкусу!
Звонарев плеснул немного в стаканчик, вопросительно глянул на Светлану. Она, зарозовев, кивнула; не отказался и молчаливый Константин. Выпили.
– Ну как? – допытывался неугомонный «Ленин». – Класс? «Кровавая Мэри», пепси, апельсиновый сок с водкой – все это в прошлом. Теперь на крутых сейшенах пьют только водку с тоником. Если, конечно, нет вискаря или джина.
Освежающая смесь, и впрямь, пошла бойко. За приятными разговорами о разных напитках, их свойствах и комбинациях и прочей болтовней с анекдотами проехали Тулу. Бутылка кончилась, Константин сходил в буфет за второй – и выпили ее за милую душу по старинке: под бутерброды с ветчиной, без всякого тоника.
Звонарев вытащил запьяневшую Светлану покурить в тамбур и, еще не докурив, полез целоваться. Светлана, жеманно отставив руку с сигаретой, не сопротивлялась, но поджимала губы. Тут ввалился со своим «березовым» «Мальборо» «Ленин» и, не проявив ни грана мужской солидарности, стал трепаться про «Битлз».
Алексею пришлось закуривать новую и ненужную сигарету и делать вид, что слушает. Его раздражала не только неделикатность «Ленина». Он всегда ощущал некоторую неловкость в беседах с битломанами – как, скажем, в беседах с любителями поэзии Эдуарда Асадова или Сергея Острового. Лихорадка вокруг групп типа «Битлз», «Дорз», «Роллинг стоунз» его поколения уже не коснулась. У них были другие
Поэтому Алексей лишь нейтрально улыбался, слушая «Ленина». Ему казалось, что тот поет специально для Светланы, но скоро заметил, что «Ленин» обращается преимущественно к нему: интеллигента в нем угадал, что ли. Алексей надеялся, что он докурит и уйдет, а они со Светланой снова станут целоваться, но не тут-то было: битломан прикурил от окурка старой сигареты новую. Тогда Звонарев предложил Светлане вернуться в купе. Она кивнула, а «Ленин» тут же выбросил свою драгоценную «мальборину» и потащился за ними. В купе он продолжал вдохновенно вещать о «Битлах». Остановить его, видимо, было уже невозможно.
– «Битлз» – это же не просто музыка! Это стиль жизни, философия, если хотите! Мой мир из черно-белого стал цветным, когда я услышал их. И знаешь, почему? Никто не захочет смотреть черно-белый телевизор, если есть возможность смотреть цветной. Поэтому «Битлз» и не пустили в СССР. Нашему народу, видите ли, не нужны пресловутые «жучки»! Естественно: все бы рухнуло, все эти декорации под названием «советская эстрада»!
При слове «жучки» что-то неприятное шевельнулось в памяти Звонарева, но он так и не смог сразу вспомнить, что именно.
– В связи с этим анекдот, – продолжал без остановки «Ленин». – Выползают из дерьма два червяка, отец и сын, и сын говорит отцу: «Папа, оказывается, мир так прекрасен: светит солнышко, зеленеет травка, цветут деревья – почему же мы живем в дерьме?» – «Потому что родину не выбирают, сынок», – отвечает отец.
Света хихикнула. Звонарев и Константин молчали.
– Это мерзкий анекдот, – сказал Алексей.
– Да? – опешил «Ленин». – Да, не стоило, наверное, при девушке – о дерьме…
– Да не в дерьме дело, а в том, с чем оно сравнивается. Мне один наш студент, восточный немец, рассказывал, что когда он ехал поездом к нам, то так волновался, что от самого Бреста, от границы, не мог уснуть. Все повторял про себя: «Я в России», «Я в России»… Для него Россия – не дерьмо, а великая, мистическая, загадочная страна. А ты анекдоты такие рассказываешь…
– Так он, немец этот, наверное, переживал, что не досталась им территория, по которой он едет, – заржал «Ленин». – Сначала он думал: «Я в России», – а потом: «Могла ведь быть нашей…» Поэтому и не спал! А я вот иногда думаю: хорошо, если бы они нас тогда завоевали, – научили бы, кстати, пиво нормально варить, – а американцы с англичанами потом бы освободили! Как Францию, как Италию… Совсем другая бы жизнь была! Не черно-белая…
Костя вдруг поднялся со своего дивана.
– Встаньте, пожалуйста, – сказал он «Ленину».
– Чего?
– Встань, говорю! Выйдем!
– Да ты чего?! – вытаращился на него «Ленин». – Шуток не понимаешь?
– Вставай, шутник долбаный! – Костя схватил «Ленина» правой рукой за шкирку, но тот уперся, и тогда Костя левой смазал его по физиономии. Светлана взвизгнула. «Ленин» лягнул Костю, вырвался, но тот так смачно врезал ему справа, что у битломана лязгнули зубы. Он рухнул на диван, головой в колени забившейся в угол Светлане. Очки его полетели на пол, а волосы как-то странно упали на лицо: на том месте, где полагается быть носу, вдруг оказался затылок. Через миг стало ясно, что на голове его был парик.