Тайный преследователь

Серова Марина

– А эта Вероника, она как проявляет свое недовольство? – поинтересовалась я.

– Да никак не проявляет, – проговорила девушка. – Дуется только и ходит обиженная. Постоянно выбегает покурить, так с нервным стрессом справляется. И иногда говорит, что преподаватель ее бесит.

– А с вами Вероника ссорится?

– Прям таких крупных ссор у нас не было, – заметила Альбина. – Ругаемся, и все. Но до конфликтов дело не доходит.

– А с остальными ребятами в группе у вас какие отношения? – продолжала расспрашивать я.

– Да обычные отношения, – пожала плечами моя собеседница. – У нас в группе семь человек: я, Вероника, Ксюша Лепатова, Алиса Коршунова, Света Зябликова, Ирина Федорова и Рита Тимофеева. Все после одиннадцатого класса, у некоторых есть высшее образование. Только Алисе и Рите по восемнадцать лет, остальные гораздо старше. Веронике и Ирине уже по

тридцать, Свете – двадцать семь, Ксюше – двадцать пять. Ирина окончила архитектурный факультет Политехнического университета, она два дня в неделю стабильно прогуливает из-за работы. Преподает в университете. Ксюша тоже работает, она дизайнер, но занимается своими проектами по выходным. Вероника вроде Педагогический институт окончила, кажется, она подрабатывает иллюстратором. Про кого еще не сказала… А, Света замужем, у нее двое детей, ее муж содержит. Если говорить о конфликтах, то иногда мы с Ириной спорим по поводу рисунков. Ирина еще дополнительно занимается с преподавателем, Мариной Андреевной, по вечерам к ней ходит. У нас в училище проходил конкурс домашних работ, Вероника, я и Ирина решили в нем участвовать. Остальные как-то проигнорировали, ну мы и принесли свои рисунки. Так вот, у Ирины отобрали только одну копию, у Вероники – тоже один этюд, а мои наброски понравились, мне даже пришлось их на ватман крепить. Ирина возмущалась, что мои рисунки выбрали, мол, у Вероники гораздо лучше работы, да и у самой Ирины тоже. Мы с Иркой поспорили – я говорила, что работы Вероники хоть и детальные, но слишком предсказуемые. А Ирина заявила, что мои наброски похожи на детские каракули. Вот, собственно, и весь конфликт. Но я ни за что не поверю, что Ира или Вероника стали бы меня доводить до нервного срыва из-за такой ерунды!

– Для вас это, может, и ерунда, но, как я понимаю, художники – люди ранимые, их запросто может задеть успех другого человека, – заметила я. – Почему вы считаете, что никто из ваших одногруппниц не мог затаить на вас злобу?

– Да просто ерунда какая-то! – воскликнула Альбина. – Ну доведут они меня до психушки, и дальше-то что? От этого их рисунки не станут лучше!

– Если вы бросите художественное училище, у них не станет конкурентки, вроде вас, – заявила я. – Почему бы и нет?

– Не знаю… – протянула девушка. – Мне в это как-то не верится…

– Ладно, продолжим наш разговор дальше, – проговорила я. – Вы говорили, что собираетесь ехать в Хвалынск, верно? Расскажите об этой поездке!

– Как раз о ней я и хотела поговорить, – вздохнула Альбина. – Дело в том, что отъезд состоится уже через день, то есть послезавтра. Завтра, во вторник, мне надо прийти в училище – я ведь сегодняшний день прогуляла, потому что с вами договорилась встретиться. Да и после всего этого ужаса со слежкой мне страшно выходить из дома… Я мечтала поехать в Хвалынск – это пленэр, где собираются художники с разных городов страны. Не только наше училище, но и Петербургское, Московское, Пензенское, еще какие-то принимают участие. Но организаторами являемся мы, поэтому наше училище предоставляет всем холсты и картон. Там мы должны жить две недели, все это время нас будут вывозить на этюды по окрестностям. Как рассказывают другие студенты, которые уже были на пленэре, там очень красиво, и вообще, все туда рвутся. Но сейчас я даже не знаю, ехать мне или нет… Я боюсь, понимаете? Вдруг тот, кто следит за мной, узнает, что я буду в Хвалынске, и поедет следом? Нас заселят в санатории не в городе, а где-то за Хвалынском, то есть отделения полиции рядом нет, и вообще, вокруг санатория – глухой лес. А если меня похитят, затащат куда-нибудь в этот самый лес и прирежут? Мне, если честно, не хочется умирать… И что теперь делать, я не знаю. Но и отказаться от поездки я не могу, неизвестно, будет ли у меня еще такая возможность! Я еще и по этой причине к вам обратилась. Ну и, кроме того, в полиции мне вряд ли поверят – скажут, что у меня с головой проблемы, отправят к психиатру. Ведь за мной только следили, понимаете? Никто на меня не нападал, похитить не пытался. Поэтому, я думаю, в полиции этим делом заниматься не станут…

– То есть вы хотите, чтобы я вас сопровождала в поездке, верно? – уточнила я.

Альбина кивнула:

– Да, если это возможно.

– Альбина, вы в курсе моих расценок? – спросила я.

А услуги телохранителя моего класса оплачиваются высоко. Ну, и благотворительностью я занимаюсь очень и очень редко.

– Вы все-таки студентка, а не бизнес-вумен…

Девушка пожала плечами:

– Да, я в курсе, – ответила она спокойно. – У меня есть деньги на несколько дней ваших услуг.

А с Хвалынском… Мне так будет гораздо спокойнее, если вы поедете. Тогда хотя бы я не стану так нервничать… У меня ведь на нервной почве уже бессонница началась, я боюсь заснуть! Вдруг, пока я сплю, этот человек, который меня преследует, проникнет ко мне в комнату и задушит подушкой? Я ведь и проснуться не успею! А в санатории проникнуть в номер гораздо проще, чем в квартиру. Как рассказывали те, кто уже был на пленэре, корпуса двухэтажные, поэтому пробраться даже на второй этаж труда не составит. А дальше – через балкон можно запросто пройти в комнату, и все! Поминай как звали!

– Я вас поняла, – сказала я. – Проблема заключается в другом. Если на пленэр едут только художники, то есть студенты и преподаватели, каким образом туда можно проникнуть и заселиться в ваш санаторий? Я должна постоянно быть рядом с вами, иначе охранять вас будет проблематично. Какие есть еще варианты поездки? Кто, помимо художников, может присутствовать на пленэре?

– Кроме художников, едут еще и журналисты, – пояснила девушка. – Мероприятие крупное, можно сказать, всероссийское. Вы же можете поехать в качестве журналиста, верно? Директор сам зовет репортеров, можно что-нибудь придумать!

– Отлично, – кивнула я. – Если журналистов тоже заселяют в санаторий, это прекрасно. Помимо вас, кто из вашей группы едет? Как вообще отбирают студентов для поездки?

– Прежде всего, смотрят по результатам летней практики и по оценкам, – проговорила Альбина. – В Хвалынске пишут этюды, то есть пейзажи, поэтому посылают тех людей, кто справился с практикой. Мне рассказывали, что на работу в Хвалынске у нас время до обеда, потом обед в школе, а после обеда – снова выезд до шести вечера где-то. В шесть мы на автобусе возвращаемся в санаторий, там у нас ужин и свободное время. Короче говоря, в день надо сделать минимум два этюда, а если человек не успевает закончить работу, придется доделывать в санатории, по фотке. Поэтому и отбирают тех учеников, кто на практике предоставил хорошие работы, плюс смотрят на количество рисунков. Из нашей группы отобрали меня, Веронику, Ксюшу и Алису. Вероника – понятное дело, штампует этюды, как конвейер, меня взяли потому, что у меня хорошие этюды и наброски, да и оценки у нас с Вероникой отличные по всем предметам. Ксюша – наша староста, у нее работ мало на летней практике, но всем нравится ее живопись, у нее неплохая манера. А Алиса считается лучшей по живописи в нашей группе. Мне не все ее этюды нравятся, но Федор Алексеевич ее хвалит, так как у нее нет ошибок. Кстати говоря, Алиска перед вступительными экзаменами занималась у моего отца, представляете? По ее словам, он открыл ей глаза на живопись, поэтому у нее такие работы хорошие. Хотя у нее нет домашних работ – а зачем, спрашивается, если все и так замечательно?..

– Ирину, получается, не взяли, – прокомментировала я. – А почему?

– У нее со здоровьем проблемы, – пояснила Альбина. – В августе у Иры начинается аллергия на какую-то траву, она сама не захотела ехать.

– Ясно, – протянула я. – А остальные девушки из группы, они по какой причине не едут?

– У Светы дети, ей не до поездок, – проговорила моя собеседница. – А Рита тоже вся больная, у нее то понос, то золотуха, вечно бегает по врачам. Даже если бы им и предложили поехать, они бы отказались. Но из нашей группы и так много людей едет, из других гораздо меньше.

– Почему? – поинтересовалась я. – Из-за плохой успеваемости студентов в других группах, или места строго ограничены?

– Не то чтобы ограничены, – немного подумав, сказала девушка. – Какого-то регламента о том, сколько человек должно поехать, вроде нет. Наверно, исходят из финансовых затрат, которые может позволить училище. В поездку ведь не только транспорт включен, но еще и наше проживание и питание в санатории. Студенты, которые едут в Хвалынск, тратят деньги только на художественные материалы – краски, разбавители, может, холсты, если размер тех, которые выдают, не подходит. К тому же в конце пленэра будет ярмарка, и свои работы там можно будет продать. Короче говоря, у студентов никаких расходов, только у училища.

– А откуда же берутся деньги на столь затратное мероприятие? – спросила я.

Альбина пожала плечами.

– Я в это особо не вникала. Думаю, у училища есть какой-то бюджетный фонд, к тому же наверняка существуют спонсоры всякие… К тому же часть студентов – платники, они учатся на коммерческом отделении, может, оттуда деньги. Но еще раз повторяю, меня этот вопрос никогда не интересовал, ответ на него может знать только директор.

– Вы на бюджете ведь учитесь? – уточнила я.

Альбина кивнула.