Тайный ребенок для безжалостного дона
Шрифт:
Елена смеется.
— Подожди, у тебя есть возможность спросить меня буквально о чем угодно, и это то, что тебя интересует?
Я пожимаю плечами.
— Он всегда раздражающе молчал о своем местонахождении той ночью. Парень мне все рассказывает, но когда дело доходит до этого, он не говорит.
— Это потому, что он нарушил твой драгоценный кодекс братана. Он был с девушкой, от которой ты собирался уйти. Кимберли вроде, — сообщает мне Елена.
Я закатываю глаза.
— Конечно, был.
— Мой брат — известный мужчина-шлюха.
— Это не так. Но мне действительно понравилась эта девушка. Думаю, теперь имеет смысл хранить это в секрете.
— Тебе кто-то искренне нравился? — спрашивает Елена, удивление окрашивает ее тон. — Извини, я просто не могу представить тебя с настоящими человеческими чувствами.
— Они приходят и уходят, — сухо говорю я.
— В любом случае, теперь моя очередь. Правда или действие, — подсказывает она.
— Мы не играем в эту юношескую игру. Я взрослый, беда.
— Мы уже начали играть. А теперь давай, выбирай.
— Ладно, правда, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Она дуется.
— С тобой не весело, Роман.
— У тебя есть вопрос или нет?
— Есть. Со сколькими девушками у тебя были отношения?
— Нуль.
Ее рот открывается. Она вырывается из этого за секунду.
— Хорошо, тогда сколько девушек ты трахнул?
Я ухмыляюсь, глядя на нее.
— Не уверен, что смогу назвать тебе точную цифру.
— Невероятно, — бормочет она. — Ты отслеживаешь количество людей, которых ты убил, но не количество женщин, которых ты трахал.
— Когда ты так говоришь… — я замолкаю со смехом.
Она закатывает глаза. Я замечаю впереди заправочную станцию и останавливаюсь перед ней. Елена откидывает голову на спинку стула и ее глаза закрываются.
— Мне нужно заполнить бак. Тебе нужно что-нибудь из магазина? — задаю я вопрос.
— Можно, воды?
— Хорошо.
Я выхожу и закрываю дверь машины. Заправив бак, я направляюсь в магазин. Когда я вхожу, над моей головой звенит звонок. Мне требуется всего минута или две, чтобы купить нам закуски, но когда я выхожу на улицу, Елены уже нет на пассажирском сиденье. Я вижу ее через дорогу, перед каким-то бездомным, который выглядел так, словно только что выполз из ада.
Мое сердце учащается, давление усиливается, когда я издалека замечаю блеск ножа. Выражение лица мужчины просто угрожающее. Я быстро подхожу туда и хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает передать мужчине немного денег.
— Черт возьми, Елена! — рычу я.
Она борется с моей хваткой.
— Отпусти меня. Что с тобой не так?
— Забирайся в машину!
Ее зеленые глаза вспыхивают раздражением.
— Нет. Я просто пытаюсь помочь ему, — говорит она, указывая на мужчину, все еще лежащего на земле перед нами.
Выражение его лица менее угрожающее, более забавное. Она больше не беззащитная девушка, которой он может воспользоваться, потому что она одна. Я борюсь с желанием ударить его по лицу.
—
Она вздохнула, прежде чем развернуться и уйти. Я поворачиваюсь к мужчине на земле.
— Я дам тебе сто баксов, — начинаю я, доставая бумажник. Я бросаю деньги на землю перед ним. Он борется за это, хватая каждый доллар. — Если я когда-нибудь услышу, что ты несешь ответственность за причинение вреда кому-то, кто достаточно любезен, чтобы помочь тебе, я найду тебя. И я сделаю тебе больно. Ты понял?
Мужчина не так уж и стар. Я бы сказал, конец сороковых. У него неряшливая борода и тускло-голубые глаза.
Он кивает, явно встревоженный. Он поднимается на ноги и на тонких трясущихся ногах уходит с деньгами. Когда он уходит, я возвращаюсь к машине. Елена уже пристально смотрит на меня с пассажирского сиденья.
— Ваша мачо-защитная чушь чертовски раздражает, — заявляет она.
Я игнорирую ее и завожу машину. Я отъезжаю от заправки, и мы снова в пути. Мы примерно в пяти минутах от ее района. Хорошо. Это была адская ночь, и мне нужно немного тишины и покоя.
— Отвечай мне, Роман, — заявляет Елена, отказываясь оставлять этот вопрос без внимания. — Это заставляет тебя чувствовать себя хорошо? Влезать в ситуации, которые тебя, черт возьми, не касаются?
— У него был чертов нож! — кричу я. Меня охватывает напряжение. Я съезжаю на обочину и глушу двигатель, прежде чем посмотреть на нее: — Это то, чем ты занимаешься в Бостоне? Подойти к случайным бездомным в одиночку? Ты пытаешься убить себя?!
Она ошеломлена всего на мгновение или две, прежде чем ее взгляд становится обострённым.
— Откуда мне было знать, что у него есть нож?
Я смеюсь. Это на грани истерики.
— Это твое оправдание? Господи, что с тобой, черт возьми, не так? Есть правила. Я знаю, ты думаешь, что делаешь что-то по доброте душевной, но даже ты не можешь быть настолько глупой, чтобы думать, что самостоятельно обращаться к бездомным — хорошая идея.
— Я не думала…
— В том-то и дело, — огрызаюсь я, перебивая ее. — Никогда не думаешь.
Взгляд ее глаз, как только я произношу эти слова, вызывает у меня немедленное желание извиниться.
— Елена…
— Пошел ты, Роман. Ты мудак, — тихо говорит она.
— Прости, — говорю я, проводя рукой по волосам. — Блядь. Ты сводишь меня с ума. Я увидел нож и потерял его, ясно? Я боялся, что ты пострадаешь.
Ее взгляд мягок, когда она смотрит на меня.
— Тебя это не должно волновать, Роман.
— Думаю, мы установили тот факт, что я это делаю.
Мы оба тяжело дышим, грудь вздымается. Когда я смотрю на нее, наши взгляды соединяются, и что-то ледяное скользит по моей спине. Елена не отрывает взгляда. Ее зеленые глаза пронзительны, завораживают. В горле пересыхает, и я сглатываю.