Тайный ребенок для безжалостного дона
Шрифт:
Когда они смотрят на своего дона, в их глазах читается явный, ощутимый страх. Роман практически говорит:
— Мистера славного парня больше нет, — лайковые перчатки сняты.
Он подходит к мужчине на полу и поднимает его на ноги. Затем он хватает пистолет из-за спины рубашки. Выражение лица Романа просто угрожающее. Я вздрагиваю, когда он слегка ухмыляется.
— Я собираюсь начать с Ноя Пайка. Как я уже сказал, сегодня вечером он напал на мою сестру. Он не заслуживает легкой смерти, но из него получается идеальный козёл отпущения, чтобы
— Пожалуйста, — говорит Пайк, которого начинает трясти. Я удивлена, что он вообще способен просить милостыню. — Пожалуйста.
Роман пинает его на землю. Он взводит пистолет в руке и направляет его на него. Я думаю, самое страшное во всем этом то, насколько спокойным выглядит Роман. С тем же успехом он мог бы сейчас собирать цветы. Я тайно называла его психопатом все эти годы, но это первый раз, когда он действительно высказал хоть какое-то предположение, что он действительно может им быть.
Когда он собирается сделать выстрел, раздается крик. Все смотрят, как из толпы выбегает старик с лысеющими волосами. Он становится на колени перед Романом, прикрывая тело Пайка.
— Я понимаю, что то, что сделал мой сын, было непростительно, — начинает старик дрожащим голосом. — Но он единственный ребенок, который у меня остался. Пожалуйста, Роман, я тебя умоляю. Ты не сможешь его убить.
Роман склоняет голову набок.
— Я сказал больше никакой пощады, Нолан, — спокойно заявляет он.
Старик сглатывает.
— Я слышал вас. Вот почему я предлагаю себя на его месте. Вместо этого убей меня.
У меня вырывается легкий вздох. О Боже.
— Пожалуйста, — продолжает старик. — У нас с твоим отцом была история. Я сделал все, что он когда-либо просил меня. Теперь я умоляю тебя сделать вот что.
Сцена абсолютно жалкая. Все смотрят, затаив дыхание. Никто не смеет пошевелить мышцами. Ной Пайк все еще лежит на земле, слезы текут по его лицу.
Выражение лица Романа задумчивое, когда он смотрит на старика. Наконец он приходит к решению.
— Жизнь за жизнь, — выдыхает Роман.
Через секунду он стреляет. Пуля попадает в цель, и старик падает замертво. У меня сводит желудок. Мне приходится на секунду отвести взгляд, надеясь контролировать свое дыхание. Когда я оглядываюсь назад, я вижу, что Роман зовет охрану забрать тело мужчины. Ноя Пайка тоже вытащили.
Роман еще не закончил свою речь.
— Мой отец умер и оставил меня главным. Я готовился стать доном с семи лет и знаю нужды каждого мужчины здесь. Мой долг перед вами — защищать ваши семьи. Семья Де Лука считается одной из самых богатых семей Нью-Йорка. Но сейчас ни Руссо, ни Галло, ни даже Д’Анджело — никто из них нас не уважает. Они думают, что мы чертовски слабы. Они думают, что мы стали мягкими, но я собираюсь это изменить. Вы все поможете мне изменить это. Мы поднимемся.
— Мы поднимемся, — повторяют несколько
Это слова Де Луки. Семейный девиз. Обещание. Мы поднимемся.
Роман кивает, довольный их ответом. Вечеринка расходится; настроение портится, когда гости начинают расходиться. Несколько секунд я наблюдаю за Романом, пока он разговаривает с Тони.
Он действительно сделал это. Он их победил. Сегодня здесь нет ни одной души, которая не боялась бы Романа Де Луки. Это именно то, чего он хотел.
Через два часа вечеринка сократилась, и в доме больше никого нет. Я подхожу к бару внутри дома, мне нужно выпить. Сегодняшний день пошёл не так, как я ожидала, но это был лучший результат, на который я могла надеяться. Альтернативой было бы развитие событий по спирали, так что, честно говоря, смотреть, как убивают человека, было лучшим вариантом.
Я останавливаюсь в дверном проеме, мои глаза встречаются с темно-синими.
— Нам пора прекратить вот так встречаться, — говорю я Роману.
Как и в прошлый раз, последнее, что мне следует делать, это заходить в комнату и разговаривать с ним. Я продолжаю работать, несмотря ни на что. Он выгибает бровь, когда я сажусь рядом с ним в баре и тянусь за стаканом. Когда я жестом прошу его налить мне выпить, он просто ухмыляется, прежде чем подчиниться.
Я тонко воспринимаю его внешность. Он переоделся, сменив окровавленную на чистую белую футболку и брюки. Его волосы все еще немного влажные, так что, думаю, он принял душ. Он не похож на человека, который сегодня ночью убил старика и разрушил целую семью. Это немного жутковато.
— Тебе есть что сказать, беда? — задает вопрос Роман, не глядя на меня.
Я отвожу от него взгляд и смотрю вперед.
— Неа. Я здесь для того, чтобы сидеть, пить и барахтаться в беспорядке, который составляет мою жизнь, — говорю я, делая большой глоток напитка.
— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем того, что произошло сегодня вечером, — напряжённо говорит Роман, неточно догадываясь, что его действия — причина моего дискомфорта.
Я качаю головой.
— Просто еще один день в доме Де Лука. Я уже говорила тебе, не так-то просто оскорбить мои тонкие женские чувства.
Он выпускает глоток воздуха.
— Так почему валяться?
Я делаю паузу, размышляя, стоит ли мне сказать ему это. Затем я с потрясением понимаю, что он единственный человек, которому я могу это сказать. Это на самом деле смешно. Из всех людей в моей жизни единственный человек, с которым я могу поговорить об этом, — это Роман Де Лука.
— Сегодня годовщина со дня ухода моей мамы, — признаюсь я.
Роман смотрит на меня.
— Вообще-то, я думала, ты знаешь. Потом я поняла, что ты, вероятно, не знал, когда сказал, что запланируешь вечеринку на сегодня.