Тайный Сигнал Барабанщика, или Как я вёл дневник
Шрифт:
— Я-ясно…
— Кто у нас в классе есть на букву «Б»? Бородкин, то есть ты…
— Я-я…
— Ты сразу отпадаешь: тебе никогда в жизни не придумать таких дел, какие нам этот «ТСБ» подсказывает.
— Ну да-а, не приду-умать!.. — заныл Витька.
Но я, не обращая на него никакого внимания,
продолжал:
— Дальше идет Балбекова… Она тоже отпадает: во-первых, девчонка, а во-вторых, ее Нинкой зовут. А у нас первая буква «Т». Стало быть, остается один Буланчиков.
— Но ведь его Анатолием зовут.
Вите почему-то очень хотелось, чтобы и Буланчиков тоже отпал. Но я этого не допустил:
— Анатолий!.. А уменьшительно-то как будет? Толька! Мы его так и зовем. Это когда вырастет, его будут Анатолием величать. Значит, остановимся на Буланчикове… Чует мое сердце, что это он нас и разыгрывает! Сам подкладывает мне записочки и сам же потом насмехается: «Молодец! Гордость отряда!..»
И он один про Володьку Каталкина знал. Это же он поручил мне навестить его. Поручил, а сам, наверно, коварно сзади шел, все подсмотрел и потом Степану Петровичу рассказал.
— Сами идите домой! Я совершенно здоров!
— А что рассказал? — всполошился Витька: я ведь его не посвящал в историю с собакой.
— Да так… ничего особенного… Про собаку…
— Про какую собаку?
— Да там про одну. Я, в общем, вспугнул ее… Она сорвалась с цепи и убежала…
— А потом вернулась?
— Потом вернулась.
— Ясно! Собака всегда находит хозяина. А Толька все это видел и растрепал?
— Ну да…
— Завтра мы его разоблачим! — решительно заявил Нытик.
— Погоди. Надо еще узнать его отчество. Может, не подходит?
На следующий день утром, еще до уроков, я подскочил к Тольке Буланчикову и прямо в упор взглянул на него. Толька как-то вздрогнул и слегка попятился в сторону. «Ага! Смущается! Совесть заговорила!» — подумал я и, не отводя глаз, опросил:
— Как зовут твоего отца?
— Моего папу? А что?
— Как зовут твоего отца, я спрашиваю?!
— Сигизмундом Ивановичем…
— Все! Есть! Попался! Значит, ты — Толя Сигизмундович Буланчиков?! Попался!
— Кто? Мой папа?
— Не выкручивайся! Оставь своего папу Сигизмунда! Все ясно: он составляет вторую букву! Значит, ты и есть «ТСБ»? Ха-ха-ха! Все ясно!..
Толя слегка побледнел, глаза у него сделались круглыми, и он все время шептал:
— Успокойся, успокойся, Севочка!.. Ну, хорошо, хорошо… Допустим, что я попался, что я этот самый «БСТ»…
— Не «БСТ», а «ТСБ»!
— Ну пусть «ТСБ»… Допустим… Только не волнуйся, пожалуйста…
— Что ты меня успокаиваешь? Попался?!
— Ну, допустим… Только не волнуйся!
— Ага, сознался! Сам сознался! Значит, это ты подкладывал ко мне в парту ежа?! А потом еще насмехался? И записки всякие!..
— Ну, допустим… Допустим, что я действительно… так сказать, подкладывал… и ежа, и носорога, и кого хочешь! Только успокойся, успокойся, Севочка! Успокойся, Котелок!
— Не успокоюсь! — крикнул я и побежал в класс, потому что уже зазвенел первый звонок.
Толя вошел в класс вместе с учителем истории. Историк, очень строгий и никогда не улыбающийся, вдруг как-то жалостливо посмотрел на меня и сказал:
— Котлов, может быть, ты хочешь пойти домой? Может быть, ты переутомился?
Переутомился! Это слово и на перемене все шепотом повторяли за моей спиной. Наша умная и сознательная Наташа Мазурина упрекала Тальку Буланчикова:
— Мы сами виноваты. И в первую очередь ты, как председатель совета отряда. Ты не проявил чуткости… Навалились на него всем классом: «Давай нам гениальные идеи! Котелок придумает! Сева подскажет!..» Вот он и не выдержал…
Все в этот день смотрели на меня очень сочувственно, перешептывались за моей спиной. Я один (Витька, как нарочно, заболел вирусным гриппом) пытался объяснить всему классу, что я вовсе не переутомился, что мне не отчего было переутомляться, пытался рассказать ребятам про историю с «ТСБ», и с ежиком-нигилистом, и с полевым биноклем, который неизвестно кто прислал мне и неизвестно кто унес из моей парты… Но ребята не дослушивали до конца, с жалостью смотрели на меня и тут же как-то очень быстро со всем соглашались, кивали головами.
— Да, да… Мы понимаем, мы верим… Ты прав, Севочка. Только не волнуйся, пожалуйста. Только успокойся. Хочешь, мы проводим тебя домой?
— Сами идите домой! Я совершенно здоров!..
Когда я десятый или двадцатый раз выкрикнул это, я услышал, как Наташа Мазурина тихо и грустно сказала за моей спиной:
— Первый признак! Все безумные считают,
что они абсолютно здоровы. Надо принимать меры, ребята! И действовать быстро, по-пионерски!..
Я не дал им действовать «по-пионерски» — вырвался и удрал домой. «Завтра вот покажу им все записки, в правом уголке которых стоят прямые печатные буквы «ТСБ», тогда узнают, кто из нас сумасшедший, а кто нормальный!»
22 декабря
Наша соседка Калерия Владимировна очень любит читать книжки про сыщиков и всякие страшные приключения. Книги эти почти всегда старые, какие-то пожелтевшие и состоят из отдельных листочков. Калерия Владимировна читает их всюду: и у себя в комнате, и на кухне, над газовой плитой, когда обед варит, и даже в ванной комнате, когда моется. Муж ее, агроном Клячин, часто кричит ей из коридора: