Тайный Союз мстителей
Шрифт:
Окна в классе широко распахнуты. И когда кто-нибудь, тарахтя, проезжает мимо, это похоже на веселую песню. Может быть, оттого, что утренний воздух так чист и свеж и земля еще влажна от росы, а на голубом небе сияет золотое солнышко? Птицы заливаются, а одна ласточка даже залетела в класс. День чудесный, и все так и рвутся куда-то вдаль…
Шел урок математики, но ученики мало обращали внимания на то, что делалось у доски. Да и учителю Линднеру никак не удавалось сосредоточиться. Мысли его все вновь возвращались к Альберту и Друге и их подарку. Откуда у них деньги? Неужели они опять занялись воровством? Ну, тогда их
Рассердившись, учитель покачал головой. Подозрение — плохой советчик. Бесспорно Альберт и Друга понимали: оба они виноваты, а это вполне объясняло их приход к Длинному. Но ведь виноваты не одни они. И он должен доказать это им. И сразу же у Линднера возник план, как он это сделает. Сложность заключалась только в том, что его план требовал такого глубокого понимания, такого огромного чувства дружбы у всех, что учитель Линднер заколебался.
Должно быть, он теперь уже в десятый раз снял очки и протер их рукавом. Ребята давно догадались — учитель что-то задумал — и смотрели на него в ожидании.
— Отложите ручки! — вдруг сказал он. — Мне надо с вами поговорить. — Учитель встал и, подойдя к окну, некоторое время смотрел на улицу. Затем он присел за одну из парт, оперся локтем о колено, прижал ладонь к щеке и заговорил: — В такую погоду невольно мечтаешь о каникулах. Я во всяком случае. Мне представляется, как все будет хорошо и красиво, и у меня даже сердце стучит быстрей… Но вот я и забыл, о чем я хотел с вами поговорить. — Учитель прикусил губу и как-то растерянно улыбнулся. — Мне кажется, нам надо бы позаботиться и о Гюнтере, о Длинном. Через неделю-другую его выпишут из больницы, а к тому времени мы как раз соберемся в поход. Ему еще нельзя будет с нами поехать, первое время ему придется ходить на костылях. И потому я не могу радоваться предстоящему походу. Думаю, что и у вас такое же чувство. — Учитель умолк, внимательно следя за выражением лиц. Глаза учеников были широко раскрыты и полны участия. Только Альберт сидел насупившись.
— Так я и думал, — сказал теперь учитель Линднер. — Было бы очень хорошо, если бы мы все вместе приготовили Гюнтеру-Длинному сюрприз. Конечно, ради этого мы должны чем-то поступиться, пожертвовать чем-то. Но ведь у нас у всех здоровые ноги, мы можем бегать и прыгать, где захотим. А потом, мы же должны поступать, как настоящие друзья, — друзья, которых и водой не разольешь. И пусть тогда кто-нибудь придет и скажет нам, будто мы и не знаем, что такое настоящая дружба…
И хотя учитель больше ничего не сказал, ребята глубоко задумались. Нет на свете такого мальчишки, который не рвался бы совершить великий подвиг. Всем им хотелось помочь, но никто не знал как.
— Я уже думал об этом, — снова заговорил учитель Линднер довольно тихо, все еще колеблясь. — У меня, знаете ли, есть друг, советский офицер. И с его помощью мы могли бы кое-что сделать для Длинного. Давайте отправим его отдыхать в Советский Союз, в Крым. Ну как, правда это замечательно?
Радость светилась на лицах ребят и на лице учителя. Подумать только: они, бецовские школьники, посылают своего товарища в Крым! Вот Длинный обрадуется! Да, таких друзей, как они, пусть-ка поищет! Но что им самим-то надо сделать? Чем пожертвовать? Но не все ли равно! Они готовы на любую жертву. Теперь они принялись расспрашивать учителя.
— Мы должны собрать деньги, — ответил тот. — Нам придется оплатить дорогу или, во всяком случае, большую часть дорожных расходов взять на себя.
— Подумаешь! — воскликнул маленький Вейдель. — И оплатим. Тут и думать нечего.
— Нет подумать надо, — мягко сказал учитель. — Мы не миллионеры, и такая поездка стоит немалых денег. Я, во всяком случае, вижу пока только одну возможность.
— Какую?
— Говорите скорей!
— Да говорите же, что нам делать!..
— Хорошо, скажу, — послышался наконец голос учителя, он теперь, уже не переставая, протирал очки рукавом. — Мы отдадим деньги, которые мы собрали на велосипеды, и на каникулы останемся дома.
Самое страшное было сказано.
Шум в классе мгновенно прекратился, наступила полная тишина. По лицам ребят пробежала тень, они опустили глаза.
— Мы ведь и здесь можем хорошо провести каникулы, — как-то нерешительно заметил учитель Линднер. — Будем устраивать экскурсии, на пароходе прокатимся, на это ведь у нас немного денег останется. Да и вообще, все зависит от нас: захотим, так…
Ребята не слушали его, да и сам учитель чувствовал, что произносит какие-то пустые слова. Наконец он замолчал.
С улицы донеслись ругательства, проклятия, топот копыт — должно быть, лошади понесли. Но ни один ученик не повернулся к окну. Надежды и мечты не умирают, не причинив глубокой боли.
Никто не знал, сколько прошло времени, как вдруг послышалось шарканье деревянных туфель.
Кто-то сказал:
— А я сам добровольно возьму и никуда не поеду.
Ребята обернулись медленно, как будто не доверяя своим ушам. Слова эти произнес Шульце-младший. Он стоял у своей парты и даже улыбался, хотя немного неестественно.
— Если уж дружба, так настоящая! А потом — отложить ведь не значит совсем отказаться. Это я насчет похода говорю.
Ребята сидели не шелохнувшись. Но вот поднялся Руди Бетхер. Он тоже стоял около парты, но ни слова не говорил.
Ребята начали вертеть головами: кто же следующий.
Родика! За ней сыновья Рункеля. Потом несколько бывших мстителей — и пошло! Ученики поднимались один за другим. Только парты хлопали.
Учитель Линднер отвернулся: у него слезы набежали на глаза. Точно такую же картину он однажды уже видел. Это было в самом начале, когда он только что приехал в Бецов. Тогда ученики поднимались из-за парт, решив бунтовать против него. Как давно это было! Но не больше, чем полтора года назад. Как это мало! И как это много! И вот сейчас они опять стоят — и ученики и ученицы, впервые поднявшиеся выше самих себя. Они готовы пойти на подвиг. С такими ребятами можно построить новый мир. И ничего для таких ребят не жалко — даже самой жизни!
Радость захлестнула учителя Линднера. Он не мог произнести ни слова. Эта минута вознаградила его за все труды и заботы, сомнения и страхи. Это была прекрасная минута! Да и прекрасная награда!
Ребята стояли единым строем перед ним. Стояли, опустив головы, словно стыдясь того, что они колебались.
Весь класс поднялся со своих мест. Не встал только Альберт. Глаза его горели, волосы нависли на лоб. Лицо было серым и время от времени дергалось.
Учитель вздрогнул. В глазах Альберта он прочитал глубокое отчаяние. Но что же тогда он, Линднер, опять сделал неправильно? Какой опять совершил промах?