Тайный сыск генерала де Витта
Шрифт:
Заметим, что и граф де Витт начинал свою службу в кавалергардах, что, однако, не помешало ему стать честным и последовательным защитником государства и престола. А потому скажем честно, что вовсе не кавалергардское прошлое, а преступное революционное настоящее объединило и Палена и Пестеля. Первый лично совершил цареубийство, задавив законного монарха шарфом, второй пока ещё только мечтал об этом…
В 1824 году видный деятель декабристского движения генерал-майор князь С. Г. Волконский (адепт шотландской масонской ложи «Сфинкс»), находясь на лечении на Кавказских Минеральных Водах, встретил там жену генерала П.Д. Киселева Софью (младшую сестру де Витта). (П.Д. Киселев являлся начальником штаба Южной армии. Однако из-за того, что командующей армией престарелый генерал Витгенштейн обыденными делами армии почти не занимался,
Софья Киселева, обрадованная встречей со старым петербургским знакомым, между делом рассказала Волконскому, что по пути на Воды она заезжала вместе с мужем в Елизаветград, где размещался штаб резервного кавалерийского корпуса де Витта. Там, во время одной из бесед, её брат рассказал мужу кое-что об опасности масонов-заговорщиков в Южной армии.
С.Г. Волконский знал де Витта давно и хорошо. В 1813 году они оба, будучи командирами отрядов, совместно сражались с саксонцами под Калишем, за что получили Георгиевские кресты. Как член руководства «Южного союза», Волконский знал и о попытках де Витта проникнуть внутрь движения. Князь сразу же понял всю важность полученной информации. Однако женские разговоры — это ещё не доказательство, а поэтому Волконский мгновенно прерывает своё лечение и едет в армию, однако при этом, как бы случайно, заезжает в имение Киселева Бурки, где в то время находился генерал. Благо, повод для того был, так как 19-я дивизия, где служил Волконский, квартировала как раз недалеко от Бурок. Киселев гостю-сослуживцу был рад. Во время товарищеского ужина, по словам Волконского, он сказал ему следующее:
— Сергей! У тебя и твоих друзей бродит ум! Это приведёт вас в Сибирь! Помни, что у тебя беременная жена! Уклонись от этих бредней, которых столица в Каменке! Послушай меня!
На слова Киселева Волконский сослался своим полным неведением о предмете разговора. Слушаться генерала он, естественно, не собирался. Что же касается де Витта, то на его счёт Волконский получил исчерпывающие доказательства, что разговор о тайном обществе, причем с оглашением конкретных фамилий, между Киселевым и де Виттом действительно имел место. Это значило, что де Витт желает проникнуть в тайную организацию с явно враждебными целями. О своем открытии Волконский сразу же оповестил руководство заговора. Известно, что в начале 1825 года на балу у Воронцова в Одессе он во всеуслышание заявил о том, что де Витт — шпион Александра I, его следует всем опасаться и впредь не иметь с ним никаких дел.
Однако заговорщики, в свою очередь, допустили непростительную ошибку. Обезопасить себя от де Витта они сумели, но так и не смогли — от его агентов. И Майборода, и Бошняк продолжали весьма активно и успешно действовать, не вызывая никаких подозрений среди заговорщиков. О том, что Майборода и Бошняк были агентами де Витта, тот же Волконский узнал только во время следствия по делу о восстании декабристов.
Поняв, что его деятельность заговорщиками раскрыта, де Витт прекращает попытки установления личных контактов, зато в придачу к двум своим уже действующим агентам вербует третьего. Им стал поручик 3-го Украинского полка И. Шервуд, который почти сразу начал поставлять Витту весьма ценную информацию.
Расследование подрывной деятельности Южного общества было в то время не единственным направлением разведывательного-контрразведывательной деятельности де Витта. Он не прекращает заниматься внедрением своей агентуры в ряды польской аристократии, налаживает разведывательную сеть в Турции, в Молдавском и Валахском княжествах, то есть на всех возможных театрах военных действий Южной армии.
От И. Шервуда де Витт получает информацию о некоем тайном обществе греков в Харькове во главе с графом Н. Булгари. Затем выяснилось, что это тайное общество имеет своею целью освобождение Греции от турецкого ига. Задачи общества вполне соответствовали интересам России на Балканах, а его члены могли оказаться полезными в налаживании агентурной сети на греческой территории в случае войны с Турцией. Поэтому никаких репрессивных мер к данному обществу принято не было, хотя отныне де Витт и держал харьковских греков под своим наблюдением.
Выше мы уже упоминали о некоем противостоянии И.О. де Витта и всесильного А.А. Аракчеева. По словам С.Г. Волконского, это произошло из-за хозяйственных злоупотреблений де Витта, на слух о которых опальный декабрист ссылается в своих мемуарах. Примем во внимание, что ненавидеть де Витта после своего ареста Волконский имел все основания, а потому вовсе неудивительно, что он прибег к непроверенным слухам, чтобы хоть как-то опорочить в глазах потомков своего врага.
На самом же деле столкновение с Аракчеевым и, как следствие того, охлаждение отношений с императором Александром I имело совершенно иные основания. Причем Волконский не мог о них не знать!
Дело в том, что в одном из южных военных поселений жили старообрядцы. Готовые безропотно нести все тяготы воинской повинности, они наотрез отказались брить бороды. Де Витт, вполне понимая и разделяя их мотивацию, несколько раз слал в Петербург письма, прося пойти навстречу верующим и разрешить им в порядке исключения носить бороды. За это генерал получил «неудовольствие» императора и нагоняй от всесильного Аракчеева. Граф де Витт был публично назван «опасным либералом». Тогда это означало почти опалу и отставку. Казалось бы, одного этого было бы достаточно, чтобы толкнуть генерала в стан декабристов, но ничего этого не произошло. Де Витт оказался верен присяге и престолу. Замять дело и оградить де Витта от мести Аракчеева помог давний соратник де Витта генерал-адъютант А.И. Чернышев, пользовавшийся большим авторитетом, как при дворе, так и при императоре.
Из воспоминаний князя Л. Сапеги: «Генерал Витт рассказывал мне об этой страшной экзекуции над старообрядцами с отвращением. Он не был злым человеком, но выполнил полученный приказ…»
Что же касается либеральности графа, то современники единодушно отмечали присущую де Витту гуманность к людям, причем не только к своим, но и к потенциальным противникам.
А вот воспоминания князя Л. Сапеги о событиях 1813 года, когда де Витт в рядах российской армии вступил на польскую землю: «Мы жили спокойно в Кракове, когда из Варшавы приехал официалист моей матери с письмом от неё. Со слов известной особы она предупреждала меня, что русские войска намереваются ночью ворваться в Краков, для того чтобы увезти меня и ещё несколько человек. Впоследствии я узнал, что об этом сообщил моей матери генерал Витт, который относился дружески к ней и ко мне, и при содействии которого моя мать спасла, таким образом, несколько человек».
Тем временем Иван Осипович, собрав всю необходимую информацию о целях тайного Южного общества и о его членах, добивается аудиенции у императора и докладывает ему о тревожной обстановке во 2-й армии. Но, к удивлению де Витта, доклад был встречен Александром достаточно спокойно. Возможно, что к этому времени император уже принял решение устраниться от подавления вооруженного мятежа (которое он считал неизбежным), а заодно и от управления империей. Возможно, именно во время этого приезда в Таганрог де Витт был посвящен в детали будущей операции по исчезновению, причем не только посвящен, но и получил конкретные поручения.
— Я не имею морального права их преследовать! Однако общение с заговорщиками продолжайте и держите меня в курсе этого дела! — сказал император несколько обескураженному генерал-лейтенанту, имея в виду своё давнее участие в убийстве собственного отца.
Историк Н. Эйдельман в своей статье «Не ему их судить» пишет: «18 октября 1825 г. в Таганрог явился начальник южных военных поселений граф Витт, доставивший царю последние данные о большом заговоре, полученные от провокатора Бошняка.
Хотя доклад Витта был устным, мы легко можем установить, что он рассказал императору, ибо позже сведения, добытые Бошняком, фигурировали и на процессе декабристов. Наряду с реальными фактами, конкретными именами старших офицеров и генералов-декабристов Бошняк собрал разные домыслы — отзвук преувеличенных представлений, свойственных некоторым заговорщикам, о силах тайного союза. К тому же в интересах нечистого на руку и циничного генерала Витта было завысить революционные силы и тем раздуть свои заслуги. Так или иначе, но 18 октября 1825 г. царю было доложено, что существует пять “вент” (отраслей) тайного общества, что заговорщики контролируют 13 полков, 5 артиллерийских рот и какую-то часть флота, что они рассчитывают на видных военачальников — Ермолова, Сенявина, Киселева. Царю, очевидно, дословно было передано записанное провокатором восклицание декабриста Лихарева: “Ах! Если бы Вы знали, кто между нами находится, Вы не захотели бы мне поверить”.