Тайный сыск генерала де Витта
Шрифт:
Более чем вероятно, что крест для И. Ризнича выхлопотал граф де Витт, но по другим основаниям, а не за заслуги по Ришельевскому лицею, членом правления которого, как видно из его формулярного списка, Ризнич был назначен только в конце января 1827 года.
В это время ввиду возможной близкой войны с Турцией П.Д. Киселев занимался подготовкой и разработкой плана будущих военных действий. При этом было обращено внимание на то, что морских перевозочных средств, заключавшихся в судах нашей Черноморской флотилии и коммерческих, совершенно недостаточно, и Киселев немедленно привлек к этому делу Ризнича.
Как мы уже знаем, муж Каролины Собаньской покинул её и Одессу вместе с супругой негоцианта Ризнича
Владимирский крест Ризнич получил в 1827 году вовсе не за красивые глаза и не за снабжение булками одесских лицеистов, а за подготовку коммерческого флота к грядущим военным перевозкам. Затем была не менее успешная деятельность Ризнича по снабжению воюющей Южной армии продовольствием, где он трудился под руководством де Витта. Заслуги Ризнича в войну также не остались незамеченными. Правительствующий Сенат уже в июне 1828 года дал знать графу М.С. Воронцову, что император, согласно именному указу «по засвидетельствованиям управлявшего Новороссийскими губерниями и Бессарабскою областью тайного советника графа Палена и Вашему об отличном усердии и деятельности Одесского негоцианта коммерции советника Ризнича, оказанных им при экстренной закупке в Одессе значительного количества хлебных запасов для продовольствия войск 2-й армии, всемилостивейше пожаловать соизволи его, Ризнича, в надворные советники». Это время является кульминационным пунктом успехов Ризнича. Уже в следующем году являются какие-то неясные намеки на обострение его отношений с графом М.С. Воронцовым, на какие-то распускаемые о нём клеветнические слухи, «имеющие целью повредить его репутации в общественном мнении»…
В 1832 году коммерсант полностью разорился, не выдержав конкуренции с тогдашней «черноморской мафией». Но де Витт и его давний сотоварищ и бывший свояк генерал Киселев не дали Ризничу пропасть. При содействии последнего или, вероятнее, по протекции лиц, упоминаемых в этом письме (в том числе и де Витта), Ризнич вскоре устроился на государственную службу и в 1834 году был назначен чиновником особых поручений при киевском, подольском и волынском генерал-губернаторе, которым тогда являлся генерал-адъютант граф Левашов. Пользовался Ризнич и расположением Воронцова.
В 1838 году Ризнич был причислен к русскому дворянству, и его род был внесен в 4-ю часть родословных дворянских родов Киевской губернии. В 1839 году по представлению генерал-губернатора Д.Г. Бибикова И.Ризнич был назначен директором Киевской конторы Государственного коммерческого банка и произведён в коллежские советники. В 1843 году он получил орден Святого Станислава 2-й степени, а в 1848 году стал старшим (от правительства) директором Киевской конторы банка. Дружба де Витта и Ризнича имела весьма интересные нюансы. Дело в том, что после бегства в Италию Амалии Ризнич и мужа Каролины Собаньской последняя приняла самое живое участие в судьбе покинутого женой Ризнича. Она познакомила Ризнича со своей сестрой Паулиной Ржевусской. Между Ризничем и Паулиной завязался роман, который завершился вполне счастливым браком.
Едва окончилась Русско-турецкая война 1828–1829 годов, как Иван Осипович стал проситься направить его начальником штаба к великому князю Константину в Польшу. О причинах этой просьбы мы можем только догадываться. Возможно, это было связано с наследственными делами, возможно, де Витт просто скучал по родине. Но не тут-то было! Правитель Царства Польского великий князь Константин Павлович не желал видеть рядом с собой весьма нелюбимого им де Витта, отдав предпочтение ничего не понимающему во внутренних польских делах греку Д.Д. Куруте.
Известны весьма нелицеприятные высказывания великого князя Константина об Иване Осиповиче. Всё дело в том, что великий князь не мог простить де Витту июня 1812 года, когда тот прибыл из Польши в ставку 1-й армии, после чего они вдвоем с Барклаем-де-Толли, не позвав Константина, бывшего в ту пору командиром гвардейского корпуса, заперлись и совещались. Разумеется, Константин что-то слышал о разведывательных делах де Витта, но, будучи человеком прямым по характеру и весьма недалеким по уму, не понимал в принципе сам род деятельности этого таинственного человека, а потому и не желал видеть его рядом с собой. Как показали последовавшие вскоре события, если бы в Варшаве находился рядом с Константином не малоинициативный и ленивый Курута, а всезнающий и энергичный де Витт, возможно, дело бы никогда и не дошло до большой крови. И история России и Польши была бы несколько иной, чем сегодня.
Но, к сожалению, всё вышло иначе. После отказа великого князя Константина взять де Витта к себе император Николай назначает генерала от кавалерии де Витта состоять при своей особе. Должность эта открывала перед разведчиком большие возможности.
ПОЛЬСКИЙ МЯТЕЖ
В 1829 году Бугская уланская дивизия образовала военное поселение в Херсонской губернии. Это поселение стало на долгое время одной из главных забот де Витта. Оно требовало на первых порах больших забот, и де Витт с головой уходит в хозяйственные дела.
К 1830 году резко обострились отношения между Россией, Пруссией и Австрией, с одной стороны, и Францией — с другой. Париж обвинялся в распространении революционных идей и подстрекательстве национальных меньшинств к восстаниям. Союзники заключили между собой тройственный антифранцузский союз. Император Николай I провел внеочередной рекрутский набор и велел своему брату Константину отмобилизовать армию, расположенную в Польше.
Император отправился в поездку по западным губерниям, чтобы лично убедиться в боеспособности армии.
Из воспоминаний А.Х. Бенкендорфа (1830): «Государь сделал смотр одной дивизии литовского корпуса и продолжал свой путь, через Старый Константинов, в Елисаветград, где были собраны кирасирская и уланская дивизии поселенных войск, состоявших под начальством графа Витта. Здесь же Галиль-паша, возвращавшийся в Константинополь по исполнении своей миссии, ожидал Государя и присутствовал при учении этой конницы, одинаково превосходной как по выправке всадников, так и по красоте лошадей. Оттуда Государь поехал в Александрию близ Белой Церкви, летнее пребывание старушки графини Браницкой, которая сделала августейшему своему гостю прием, вполне соответствовавший её несметным богатствам. Государь жил в отдельном большом доме, убранном как дворец. Меня поместили в щегольском павильоне, а обед подавали в великолепной зале посреди сада, наполненной драгоценнейшими статуями и бронзами. Сады, парк и всё остальное отличалось той же роскошью. В окрестностях Александрии было собрано и осмотрено до 30 резервных эскадронов из дивизий, участвовавших в турецкой войне. Потом мы поехали в Козелец для осмотра 2-й драгунской дивизии. Полки её оказались в отличном состоянии; Государь маневрировал с драгунами и в пешем и в конном строю, что составляет истинное их назначение. Этот род войска был пересоздан Императором Николаем, постоянно старавшимся возвратить ему прежнюю его важность. Из Козельца мы перенеслись в Киев, где массы народа ждали Государя у ворота Печерской лавры и провожали до Соборной церкви».