Тайный вампир
Шрифт:
Ближе, ближе… И тут она почувствовала, что ее отталкивают.
Джеймс? Что случилось?
Ничего, ответил он, но Поппи чувствовала, что это неправда. Он пытался ослабить крепнущую между ними связь. Но почему?
Поппи, я ни к чему не хочу тебя принуждать. То, что мы чувствуем, – искусственно…
Искусственно? Это самое подлинное чувство, которое она когда-либо испытывала. Оно более настоящее, чем сама реальность. Она почувствовала ярость на Джеймса и обиду за то, что он лишил ее радости.
Я не это имел в виду, ответил
Поппи нисколько не волновало, честно это или нет. Если не можешь сопротивляться, зачем тогда это делать? ликующе спросила она.
Они теснее прильнули друг к другу, и их захватила волна чистой звенящей радости.
«Кровные узы, – думала Поппи, когда Джеймс наконец поднял голову. – Теперь не имеет значения, если он так и не скажет, что любит меня, теперь мы связаны узами, крепче которых нет». И сейчас она укрепит эту связь, принимая его кровь. «Попробуй, воспротивься этому», – подумала она… и смех Джеймса застал ее врасплох.
– Снова читаешь мои мысли?
– И не только. Ты строишь планы, и у тебя это хорошо получается. Ты будешь сильным телепатом.
Любопытно… Но сейчас Поппи отнюдь не чувствовала себя сильной. Она была слабой, как котенок. Как увядающий цветок. Сейчас ей нужно было…
– Я знаю, – прошептал Джеймс. Поддерживая ее, он уже подносил руку к губам. Поппи жестом остановила его.
– Джеймс, сколько раз нам нужно сделать это до того, как я изменюсь?
– Я думаю, еще раз, – тихо ответил Джеймс. – В этот раз я получил много крови и хочу, чтобы ты сде-аала то же самое. В следующий раз…
«Я умру, – подумала Поппи. – Что ж, по крайней мере, я знаю, сколько мне, смертной, отпущено».
Губы Джеймса раздвинулись и обнажили длинные тонкие клыки, которыми он пронзил свое запястье. В этом его движении было что-то змеиное. По руке потекла кровь, она была цвета сиропа в банке с консервированными вишнями.
Едва Поппи склонилась к запястью Джеймса, как в дверь постучали.
Поппи и Джеймс застыли, охваченные чувством вины. Застигнутая врасплох, Полли, казалось, не способна была пальцем пошевелить. В ее мозгу билась только одна мысль: Господи, сделай так, чтобы это был не Фил…
…Фил.
Просовывая голову в открытую дверь, Фил начал было:
– Поппи, ты проснулась? Мама сказала…
Вдруг он замолчал и бросился к выключателю. Свет обнажил всюдсомнату, не оставив ни одного укромного уголка.
Поппи была в ужасе. Фил смотрел на нее сквозь воздушную ткань полога. Поппи глядела на него.
– Что здесь происходит? – раздельно произнес он, и его голос мог бы обеспечить ему главную роль в фильме «Десять заповедей».
Поппи не успела слова сказать, как он наклонился и схватил Джеймса за руку.
– Не надо, Фил, – сказала Поппи, – не будь идиотом.
– У нас был уговор, –
Теперь Джеймс так же яростно схватил Фила за руку. Казалось, они вот-вот подерутся.
О Господи, если бы она сейчас была способна нор5-мально соображать! Поппи чувствовала себя такой беспомощной.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал Джеймс, стиснув зубы.
– Ничего не понимаю? Я захожу и застаю вас в кровати с задернутым пологом, и ты мне заявляешь, что я чего-то не понимаю?
Джеймс слегка встряхнул Фила за плечи, затратив минимум усилий, но голова Фила качнулась из стороны в сторону, а шея хрустнула. Поппи поняла, что сейчас Джеймс вряд ли способен рассуждать здраво. Перед глазами всплыл образ завязанной в узел металлической ножки стула, и она решила, что настало время вмешаться.
– Отпусти его, – сказала она, вставая с кровати, и бросилась к ним, чтобы успеть схватить за руку любого из них. – Хватит, мальчики! – в отчаянии прошептала она. – Фил, я знаю, ты этому не поверишь, но он пытается мне помочь.
– Помочь тебе? Я так не думаю. Он накинулся на Джеймса:
– Посмотри на нее! Ты что, не видишь, что твое глупое притворство вредит ей? Каждый раз, когда я застаю вас вместе, она белая как полотно.
– Ты в этом ничего не понимаешь, – бросил Джеймс в лицо Филу.
У Поппи в уме занозой застряла странная фраза, которую только что произнес Фил.
– Притворство? Какое притворство? – спросила она.
Поппи произнесла это тихо, но юноши перестали ссориться и смотрели на нее.
А потом все они наделали: ошибок. Позже Поппи поймет, что, если бы они тогда держали себя в руках, многое из того, что потом произошло, могло и не случиться. Но они дали волю чувствам.
– Мне очень жаль, Поппи, – сказал Фил, – я не хотел тебе говорить…
– Заткнись! – в ярости закричал Джеймс.
– Но я должен. Этот мерзавец, он просто разыгрывает тебя. Он мне признался, что просто жалеет тебя. Он думает, что, если притворится, будто любит тебя, ты будешь чувствовать себя лучше. Он – самовлюбленная скотина.
– Притворится? – переспросила Поппи, опускаясь на кровать.
У нее шумело в голове, и в груди накипала невиданная вспышка гнева.
– Поппи, он сошел с ума! – закричал Джеймс. – Послушай!
Но Поппи не слушала его. Зато она чувствовала, как расстроен Фил, и это было гораздо убедительнее, чем ярость Джеймса. А Филипп, честный, прямодушный, надежный Филипп, почти никогда не лгал.
Он и теперь не лгал. Значит, лгал Джеймс.
У нее в груди словно что-то взорвалось.
– Ты… – прошептала она, с ненавистью глядя на Джеймса, – ты…
Поппи не могла придумать для него самого страшного оскорбления, которого он был достоин. Ее никогда не унижали и не предавали так, как сегодня. Она думала, что знала Джеймса. Она ему верила, как себе. Тем страшнее было его предательство.