Тайрин. Семь прях. Книга 3
Шрифт:
В их доме всего три комнаты и кухня. Мама с папой и Элту спят в одной, бабушка и Эйла в другой, а они с Тинбо в третьей. Просторная кухня служит им столовой и гостиной. Но со дня Отбора прошло уже три года, теперь им тринадцать, и скоро Тайрин переселят к бабушке и Эйле, а подросшего Элту – к Тинбо. Они мальчики, братья. Взрослым мальчикам и девочкам не годится спать в одной комнате, даже если они вместе созревали в материнском чреве, толкаясь и пиная друг друга.
«Мы еще дети», – сказал Тинбо, но Эйла всего на четыре года старше их и осенью выходит замуж за Хетла. «Интересно, кто будет тот, кого полюблю я? – думала Тайрин. – Кому захочу подарить
– Тайрин? – тут же приподнялся на локте Тинбо.
– Спи, – буркнула она, затихая, но не удержалась, шмыгнула носом.
Тинбо перебрался на ее кровать.
– Ты чего?
– Ничего!
– Тайрин…
Она села, обняла колени, уткнулась в них подбородком.
– А вдруг я… вдруг я останусь совсем одна? Вдруг меня никто никогда не полюбит?
– С ума сошла?! – возмутился Тинбо так искренне, что Тайрин невольно засмеялась. – Ты такая красивая, и веселая, и добрая… Тебя обязательно полюбит самый лучший человек на свете!
– Как ты?
– Лучше.
Тайрин улыбнулась и легла. Тинбо поправил соскользнувшее одеяло и ушел на свою кровать.
– А я женюсь на Ауте. Для меня она самая лучшая.
– Она не хофоларка.
– Ну и что? Разве это главное?
– Бабушка говорит, что мы должны стараться сохранить наш народ и поэтому…
– Я знаю. А Лайпс говорит, надо соединять свою судьбу с тем, кто тебе по-настоящему подходит.
– Тогда соедини свою судьбу с Лайпсом, ты только о нем и говоришь!
В Тайрин прилетела подушка. Она бросила ее в брата.
– Пойдем завтра гулять после работы? – предложил Тинбо.
– Папа опять рассердится.
– Мы ненадолго.
– Ладно.
«Мы еще дети», – сказал Тинбо, но дети не тоскуют, глядя на влюбленных друзей, не сбегают по вечерам гулять, не чувствуют, как привычный мир разваливается на куски с острыми краями.
– Это флигсы и литы борются за огонек в твоей душе, – говорила бабушка.
Флигсы – злобные духи хофоларских земель, скользкие, мерзкие твари без глаз. Они утаскивают под землю, стоит зазеваться на узких горных тропах, и скармливают твою душу своим детенышам, а тело отправляют обратно к людям. И ты ходишь среди своих же родных, бездушный, потерянный, свой и чужой. Только литы и могут спасти тебя, наполнить твою душу новым огнем. Но как понравиться литам?
– Лучше бы вообще не попасться флигсам, – говорила бабушка. – Не отдавать им огонек своей души.
– А как?
– Думать прежде, чем делать. Стараться поступать не как легко, а как правильно. Верить в то хорошее, что есть в людях, а не искать плохое. Не переживай, белочка, флигсы и литы воюют за человеческие души испокон веков. В каждом человеке идет эта борьба.
– А кто победит?
– Тот, на чью сторону ты встанешь.
Слова
Библиотека и мастер над словами Гута постепенно вытягивали из Тайрин ее живость и непоседливость. Три года назад она не могла усидеть на месте, когда бабушка объясняла ей, как набирать петли, а сейчас она целый час терпеливо перерисовывает из книжки сцену битвы императора Вандербута VI с непокорными каесанами. Высунув язык от старательности, она ведет кистью по листу бумаги. Лист чуть шероховатый и не белый,
– Иди-ка в угол, Тари.
И Тайрин шла. Сначала ей было очень обидно, ведь она уже большая, чтобы стоять в углу. И она сюда не просилась! Она бы лучше подметала двор каждый день, там много места и можно потанцевать, пока никто не видит. Но потом она поняла, что в углу очень даже интересно. Потому что мастер Гута сделал в углу надпись. Конечно, ни одна из его учениц, что когда-либо стояли здесь, не умела читать, и поэтому он сам прочитывал им наставление, которое вывел тут ярко-красной краской своим идеальным почерком:
– Усердие, внимательность и терпение – главные добродетели того, кто трудится на благо Империи.
А потом кричал визгливо:
– Повтори!
И все ученицы повторяли.
Тайрин часто стояла в углу. И часто повторяла за мастером Гутой наставление. И так как в углу было ужасно скучно, она начала разбирать эти слова. Она ведь знала, что они значат. Вот эта смешная буква похожа на кулек для конфет, с нее начинается слово «усердие». «У-у-у-у-у-у», – неслышно тянет Тайрин. Свернувшаяся змейка – «с-с-с-с-с-с-с». Дальше было сложнее. Как их соединить, эти три буквы? Но однажды она поняла и это. И как только поняла, то смогла прочитать все слово.
Стоять в углу теперь было даже весело. Но скоро этих двенадцати слов стало мало. И Тайрин старалась больше не попадать в угол. Ведь она заметила еще одну странность мастера над словами Гуты: когда он переписывал книгу, он всегда проговаривал то, что писал. А сидел он рядом с Тайрин, за столом Диноры, которую перевели в подметальщицы, говорил, что здесь свет лучше. И однажды он переписывал книгу, в которой была всем известная песенка про овечку. Тайрин знала ее наизусть, бабушка часто пела ее, говорила, что в этой песенке все про Хофоларию, хоть книжники не подозревают об этом. Овцы на зеленых пастбищах, злющие волки, отважные пастухи… И когда через какое-то время мастер Гута дал Тайрин эту же книгу про овечку, чтобы перерисовать картинки для нового заказчика, она побрела по закорючкам-буквам, как по путеводной нити, шепча слова знакомой песенки и узнавая кулек для конфет – «у», змейку – «с», табурет – «т», калитку – «и». Она понимала теперь, как звучат многие из этих закорючек, и нетрудно было понять, как звучат остальные, ведь песенку про овечку знали все.
Она смогла песенку про овечку про-чи-тать.
Открытие ошеломило Тайрин.
И с этой минуты она стала вести себя тихо-тихо. Никто не должен догадаться, что она умеет читать. Страшно подумать, что с ней сделают, если узнают. Мастер над словами Гута, наверное, выпорет ее розгой, а потом сдаст особому ведомству книжников, которые следят за порядком во время праздников и Громких чтений, проводят обыски и приходят по ночам за тем, кто был замечен в неуважении к императору. Всю их семью сгноят в тюрьме или вообще убьют. Голова у Тайрин шла кругом, она боялась так, что не смела поделиться даже с Тинбо, от которого у нее никогда не было секретов.