Тающий человек
Шрифт:
— Если вы действительно хотите мне помочь, найдите что-нибудь более крепкое, чем вода. — На это утро у меня были девушки и коньяк. Она отошла, а я сел и осмотрелся.
— А где тело? — произнес я.
Через плечо она спросила:
— Какое тело?
Я ничего не ответил. Все-таки Наджиб был замечательным малым. Он убрал труп, чтобы я не испытывал неудобства. Мне стало искренне неловко, что я солгал ему. Но я знал, что в следующую нашу встречу он уже не будет столь замечательным и, наверняка, захочет лишить меня тех прекрасных вещей, о которых упоминала Панда.
Глава пятая
“Мы скачем, и я вижу,
как вздымается
Это была милая семейная сцена — воскресенье, десять часов утра, через открытое окно кухни доносится церковный перезвон, кофейник на плите источает аромат и, кроме всего этого, приятный запах полувысохших детских пеленок, развешанных на веревке у окна, наполняет кухню.
В сломанном плетеном кресле сидел мужчина и кормил на руках ребенка. Я не смог определить его пол и не стал спрашивать, но у него было красное, сморщенное, как у беззубого старика, лицо и мягкий черный пух волос, похожий на тот, который остается на расческе после вычесывания собачьей шубы. Он старательно высасывал содержимое рожка, периодически выпуская соску, чтобы она не мешала его молочной отрыжке.
Одной рукой мужчина достал из кармана рубашки сигарету, закурил, чиркнув спичкой о подошву своей сандалии, и сказал:
— После всех дел с Отто, у Мими пропало молоко. Сильное потрясение, но сейчас уже все в порядке. В хороших руках все быстро приходит в норму.
Мими Пробст (а в том, что это была она, я не сомневался, потому что, когда она открыла дверь, она представилась) гладила белье на кухонном столе. На ней был короткий домашний сарафан. Ее рыжие волосы были взлохмачены, а голубые глаза смотрели мягко и спокойно. У нее было очень худое лицо с высокими скулами и узким подбородком. Выглядела она лет на восемнадцать, но ей, вероятно, было больше. Она с обожанием посмотрела на мужчину, когда тот сказал по поводу хороших рук, улыбнулась, и ее губы послали ему беззвучный поцелуй. Счастливая, полная согласия чета, спокойный ребенок и целое воскресенье впереди. На ее запястье были маленькие, в бриллиантовой оправе часы, которые принадлежали явно не ее классу и были один к одному схожи с теми, которые носила Джулия. Мне даже не нужно будет спрашивать у Джулии, были ли у Зелии такие же, как у нее часы. Видимо, Кэван О'Дауда разорился как-то на пару этих часов для своих девушек, отмечая свой очередной деловой успех.
— Я знаю, кто я, — сказал я. — И я знаю, кто такая Мими, но кто вы такой? Мне нужен Отто и вы знаете почему?
Моя визитка лежала на краю кресла, в котором он сидел. Я уже сказал, что ищу Отто, так как он нужен мне, чтобы найти “Мерседес” моего клиента. Я сказал им только это, не упомянув даже о том, как я вышел на Отто. С самого начала меня озадачило их поведение. Ни малейшего недовольства по поводу моего вторжения в воскресное утро. И всякий раз, когда я упоминал об Отто, они переглядывались и начинали смеяться.
Мими плюнула на утюг, осталась явно недовольна его температурой и поставила его на плиту рядом с кофейником. Она повернулась, уперла руки в бока и посмотрела на меня. Если ее привести в порядок и приодеть, она бы не осталась незамеченной в толпе.
Она подмигнула мужчине.
— Что ты думаешь?
Его акцент, когда он говорил по-английски, был вполне сносным, но ее оказался на удивление сильным.
Мужчина кивнул и приветливо посмотрел на меня, одновременно вынимая рожок изо рта ребенка, аккуратно перекладывая его к себе на плечо и массируя его спину, чтобы облегчить выход воздуха.
— Он делает свою работу, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Честно. Конкретно. И, я бы сказал, терпимо. Его работа требует этого. — Затем,
— Вы уж больно скачете, — сказал я. — Сообщили мне массу ненужных сведений. Отто — вот птичка, которую я ловлю. Где он сейчас гнездится?
На мой вопрос они ответили дружным взрывом хохота. Когда приступ прошел, Тони сказал:
— Хотите кофе?
— Нет, спасибо.
Ребенок выпустил последнюю порцию лишнего воздуха и Тони вернул его в первоначальное положение и продолжил кормление. У него были прекрасные, легкие и нежные руки, но у меня было чувство, что за его улыбчивой откровенностью и эпизодическими взрывами смеха скрывается что-то значительное и серьезное. Ему было лет двадцать, он был полным, но хорошо сложенным, а его лицо было похоже на лицо молодого Пиквика и это сходство усиливалось очками в металлической оправе. Его светлые волосы были довольно редкими и к тридцати годам, подумал я, у него уже должна появиться лысина.
— А что за расклад с машиной? — спросил он.
— Мой клиент хочет ее вернуть. Он — миллионер. Они очень трепетно относятся к своим вещам. Мы с вами беспокоимся о мелких монетах. Они же беспокоятся о своей кассе. Поэтому они — миллионеры. Из разговора с одним джентльменом, с которым я недавно встречался, я понял, что Отто считал Мими своей девушкой.
Мими, с утюгом в руках вращающаяся в груде пеленок и распашонок, сказала:
— Я была его девушкой. Это его ребенок. У меня были с ним трудности.
— Делали кесарево, — почти с гордостью сказал Тони, и я подумал, что он сейчас попросит ее показать шрам. Он с любовью посмотрел на нее и она ответила ему тем же, а ее губы добавили беззвучный поцелуй. Я начал чувствовать себя лишним в этом море семейного счастья.
— Но Тони это ничуть не беспокоит, — сказала Мими.
— Ни капли, — сказал Тони. — Я полюбил Мими задолго до того, как появился Отто. Я все время оставался верен своему чувству. — Он усмехнулся. — Но каждой девушке суждено пережить момент безрассудной страсти. Таков уж человек. А возможно, и не один. Да? — Он подмигнул Мими и та, изображая рассерженность, замахнулась на него утюгом. Я уже начинал подумывать, что они либо разыгрывают передо мной спектакль, либо просто рады возможности немного поразвлечься в теплое, приятное воскресное утро, перед тем как уложить ребенка в кроватку и отправиться в какой-нибудь ресторанчик съесть порцию спагетти и выпить пару бокалов кьянти.
Я положил несколько итальянских банкнот на холодильник и сказал:
— Не обижайтесь. Хорошая информация — а о плохих людях особенно — стоит дорого. К тому же, это не мои деньги. Расскажите мне об Отто. Его внешность, привычки и, может быть, его настоящее местопребывание.
Они оба согнулись пополам в очередном приступе смеха, а когда пришли в себя, посмотрели на меня несколько смущенно.
— Нам не нужны деньги, — сказал Тони, — но мы возьмем их из принципа. Деньги — это такая вещь, которую всегда берешь, даже если они тебе не нужны. Деньги, как говаривал мой старик, подобны музыке. Неважно, откуда и в каком виде эта музыка приходит к нам, мы должны радоваться ей. Она минует международные и культурные границы и только очень скучный человек не видит в ней радости. А еще он говорил...