Тающий человек
Шрифт:
— Упрямый, да? — Он ударил меня по лицу и кресло чуть не опрокинулось. — И ты думаешь, я поверю в то, что он рассказывал? Что он перехитрил тебя? Такой человек, как он, этого бы никогда не сделал. Нет, это была прекрасная мысль, парень, прямо из старой книги шуток. Вы двое объединились. Он вытягивает из меня деньги, затем ты откалываешься и по-прежнему остаешься трудолюбивым, но неудачливым моим агентом и получаешь с меня сполна. Ты думаешь, я это съем? Вставай или я сшибу твою башку.
Он снова ударил меня, и я встал, потому что голова была мне еще нужна. Она была мне очень нужна. Я знал, что он собирается
— Ты уже достаточно поупражнялся сегодня, О'Дауда, — сказал я.
— Ничего подобного. С ним я лишь немного разогрелся. С тобой у меня получится лучше. Как, сможешь?
— Хочешь поспорить?
— Почему нет?
— На пять тысяч долларов?
Он засмеялся.
— Идет, самоуверенный ублюдок. А теперь повернись.
Я медленно повернулся, подставляя ему свои связанные запястья. Я знал, что с этого момента, как он перережет веревку, у меня будет секунды четыре, чтобы обеспечить свое спасение. Четыре секунды. На первый взгляд, немного. Но на самом деле это достаточно большой промежуток, особенно, когда перед тобой такой исполненный самоуверенности человек, каким являлся в тот момент О'Дауда. За четыре секунды я должен был разделаться с ним, иначе он разделается со мной. Это могло лишить меня жалования и премиальных, плюс пяти тысяч долларов, но я был готов отложить этот вопрос на более позднее время.
Он стоял позади меня и нетерпеливо перепиливал веревки, которые я держал в натяжении, чтобы поймать сам момент моего освобождения. Он также ждал наступления этого момента. Мне это нравилось. Он с садистским нетерпением ждал начала забавы, в результате которой он получит назад свои пять тысяч, и его мозг был всецело занят предстоящими удовольствиями. Это означало, что в нем нет места для излишней осторожности. Моей единственной надеждой была неожиданность и быстрота — убрать его за четыре секунды.
Когда последняя веревка была перерезана, я резко выбросил руки вперед и, прежде чем он успел сообразить, что я собираюсь делать, ухватился за спинку стоящего передо мной кресла. Резко повернувшись, я изо всех сил ударил его этим креслом. Удар пришелся ему точно в голову. Он отлетел в сторону и грохнулся на пол. На этот раз фортуна отвернулась от него. Увидев, что у него все идет хорошо, она, видимо, пошла выпить. Его голова с шумом врезалась в каменный пол и он отключился и затих. Я отбросил обломки кресла и склонился над ним. Дыхание было на месте. Я взял у него сверток и пистолет и не стал терять ни секунды. Его голова была не менее крепкой, чем бильярдный шар, и оправится он довольно скоро.
Я выпустил Мими и сказал:
— Быстро уезжайте отсюда, он скоро придет в себя. Давай.
Ее не нужно было торопить. Я помог ей дотащить до машины Тони, затем вернулся и забрал ребенка и мои пять тысяч долларов. Двадцать процентов суммы я положил в детскую кроватку и подал ее в машину. Не переставая всхлипывать, Мими быстро отъехала. Я выдернул ключи из замка зажигания “Роллса”, развернул свою машину, остановился, открыл окно и стал ждать, держа дверь дома под наблюдением. Через несколько минут он появился, пошатываясь
— Отличная драка, — крикнул я ему. — Я забрал свой выигрыш. Когда голова пройдет, нам стоит поболтать о некоторых вещах.
Я отъехал и, проехав километра полтора, выкинул ключи в окно.
С максимально возможной скоростью я отправился на север и к пяти часам был в Таллуаре, небольшом городке на восточной стороне Лак Аннеси. Я снял номер в “Аббей” с видом на озеро — я уже останавливался здесь раньше. Затем я позвонил Уилкинз и поймал ее в тот самый момент, когда она выходила из конторы. Разговор был долгим. Она кудахтала как наседка, вся в волнении по поводу того, что ей не удалось застать меня по номеру Анзермо.
О генерале Сейфу Гонвалле и миссис Фалии Максе у нее не было никаких сведений, кроме тех, которые были достоянием общественности: он был главой своего правительства, а она — женой министра сельского хозяйства. Она не смогла найти вообще никакой информации о мисс Панде Бабукар. Но один из наших лондонских информаторов сообщил, что “Юнайтед Африка”, одна из фирм О'Дауды, уже получила монопольные права и концессии на разработку полезных ископаемых от предыдущего правительства. Однако произошел военный переворот, к власти пришел Гонвалла и переговоры о концессиях были прерваны. Я понимал, какое раздражение это все должно было вызывать у такого человека, как О'Дауда. Вряд ли, подумал я, он смирился с этой неудачей. И еще я подумал, что это докажет то, что завернуто в вощеную бумагу.
Она встречалась с Гаффи, но ничего не смогла у него узнать о каких-либо еще анонимных письмах, касающихся О'Дауды. Однако он сказал, что ему хотелось бы связаться со мной и не могла бы она сообщить ему мое настоящее местопребывание или телефон. Я обдумал это, решил, что это мне никак не повредит и назвал телефонный номер в “Аббей” — Таллуар 8-8-0-2. Затем я сказал ей, что я наконец нашел “Мерседес” и очень скоро вернусь в Лондон и разберусь со счетами, которых, несомненно, уже поднабралось достаточно.
— С вами лично все в порядке? — спросила она.
— Я цел и невредим, — сообщил я, — кроме небольшой царапины на левой руке, которую я перевязал очень грязным носовым платком. За мной гналась мисс Панда Бабукар. На ней были только розовые трусики и бюстгальтер.
На другом конце провода Уилкинз откашлялась, но ничего не сказала.
— Какая-нибудь еще информация? — спросил я.
— Три или четыре раза звонила мисс Джулия Юнге-Браун, — сказала она, — и спрашивала, где вы. Я решила, что говорить не стоит. Ах, да, еще одна вещь. Во вчерашнем выпуске “Таймс” помещено объявление о предстоящем бракосочетании Кэвана О'Дауды с некоей миссис Мирабелль Хайзенбахер.
— Напомни, чтобы я послал цветы, — сказал я и повесил трубку.
После этого я позвонил Денфорду в Шато де ля Форклас. Я сказал ему, где находится машина, чтобы он передал О'Дауде, когда тот вернется. Моя работа была закончена. Через несколько дней я пошлю счет.
— Вы спускались к машине? — спросил он.
— А вы знаете, какая холодная вода в озерах, даже в сентябре? — сказал я.
— Если вы нашли сверток, — сказал он, — я хотел поговорить с вами, конфиденциально и как можно быстрее. В конце концов, это я рассказал вам о тайнике. И это может пойти, пойдет вам на пользу.