Те, которые
Шрифт:
– То есть не знаешь, – улыбнулся я. – А читают их, во-первых, сами авторы статей, чтобы полюбоваться своей фамилией, напечатанной типографским способом.
Хихиканье на другом конце мобильного провода. Кажется, Миша включил громкую связь.
– Во-вторых, специалисты, которые ищут что-нибудь по своей специальности. Как думаешь, сколько в мире специалистов по диалектической математике?
– По информационной математике, – угрюмо поправил меня Миша. – Трое нас. Андрюха отвалился.
– Вот! Вероятность того, что статью
– Еще одну статью опубликовать? – недоверчиво уточнил Миша.
– Правильно. А если их будет три, четыре… продолжите логический ряд.
Повисло долгое молчание. Оля, умница, в разговор не лезла. Я тоже помолчал. Под окнами, слава богу, уже не рвались петарды. Где-то со стороны частного сектора слабо гремел невидимый отсюда фейерверк.
– Ну… теоретически… была одна идейка… Андрюха начинал обсчитывать модель сферической лошади в вакууме.
– Чего? – такой оригинальности я от них не ожидал.
Миша был доволен произведенным эффектом.
– Это так, внутренне название. Вообще-то он собирался моделировать Большой взрыв. Простенькая модель получается.
Я присвистнул. Да, мальчики, молодцы. Простенькие модели выбирают.
– Серьезно, – Миша начал загораться энтузиазмом. – Вы сами подумайте: до большого взрыва материи не было, только информация…
– Стоп-стоп-стоп, – сказал я. – Во-первых, сегодня давай отдохнем, а свою простенькую модель расскажешь мне послезавтра. Во-вторых, я бы не так постулировал: до Большого взрыва материя и информация были каждая сама по себе.
– Гениально… – прошептал Миша.
– Помни про «во-первых»! – торопливо перебил я. – Сегодня праздник.
– Ага, – по голосу Миши стало ясно, что для него праздник уже кончился.
В подтверждение моей догадки в трубке раздался голос Оли:
– Алек…сей Васильевич! Спасибо вам! Миша побежал формулы писать, – она понизила голос. – А то я за него уже бояться начала. Компьютер не включает, только телек смотрит.
Мы еще немного посплетничали о Мише (надеюсь, громкую связь эта умная девочка предусмотрительно вырубила) и распрощались. Я прислушался. Из комнаты доносились голоса мамы и Нади. Спокойные вроде… но я решил еще пару минут подышать относительно свежим воздухом.
Выдохнул все содержимое легких, до конца, с усилием. И снова вдохнул через нос.
Пахло свежестью, елками и сигаретным дымом.
И валерьянкой.
Пахло валерьянкой.
Валерьянкой.
А еще нестерпимо зачесались лопатки.
«Нет! – мысленно завопил я. – Почему сейчас?! Не уйду!»
У меня было полторы секунды. Очень многое можно сделать за полторы секунды. Я мысленно дотянулся до клапана – того самого, что когда-то нащупал во мне странный мальчик. Клапан вот-вот должен был дать течь и открыть мне настоящему выход из этой оболочки. Я вывернулся наизнанку и сдавил клапан изо всех сил. Он набухал, запульсировал. Моя суть, моя душа рвалась прочь из этого тела, потому что кто-то решил – хватит.
«Нет! – орал я – Не хватит! Я сам решу, когда хватит! Не уйду! В бога, в душу…»
Я почувствовал, что клапан сейчас рванет – и сжал его крепче, выйдя за пределы своих возможностей…
На обычное переселение это не было похоже – сознание возвращалось по частям. Хотя кто знает, может, меня занесло в тело больного, который очухивается в себя после наркоза? Кто я? Где чужая память? У него амнезия?
Лежал я, кстати, на койке вполне больничного вида. И пахло тут… по-прежнему валерьянкой, но совсем чуть-чуть. Гораздо больше было ароматов йода, карболки… словом, больницы. Я напряг глаза, но они упорно не фокусировались. Но я рассмотрел белый силуэт справа.
– Надя? – спросил я сухим, надтреснутым голосом.
Чужим голосом. «Меня все-таки унесло. Ненавижу».
Но силуэт справа зашевелился, ко мне наклонилось белое пятно лица.
– Лешенька, милый, – раздался самый дорогой в мире голос, – я тут! Ты не говори, хорошо?
И уже громко:
– Сестра!..
Второй раз я очнулся в гораздо лучшем состоянии духа. Собственно, даже не очнулся, а нормально проснулся. Повертел головой, но рядом никого не оказалось. Понял, что мне следует срочно избавиться от продуктов жизнедеятельности организма. Поднялся легко, хотя голова немного кружилась – это было даже приятно. Я нашарил под койкой тапочки, параллельно пытаясь нашарить в памяти непривычные воспоминания. Ничего нового. Значит, я все еще Алексей Мухин.
По пути в санузел вспомнил и давешнюю белую тень, которая назвала меня Лешенькой. Стало совсем хорошо. Только вот ноги подкашивались.
Справив нужду, я хорошенько умылся. От холодной воды мысли потекли быстрее, я осознал, что лежу в хорошей палате без соседей. Наверняка Надя оплатила. Получит она у меня – для ребенка откладываем, а она на всякую ерунду тратит!
Вывод об оплате услуг медперсонала подтвердила вежливая – и привлекательная! – сестра, которая поджидала меня у выхода из санузла.
– Алексей Васильевич, – сказала она с допустимой долей укора, – доброе утро! Не стоило так резко подниматься. У кровати есть кнопка вызова дежурной сестры. Давайте я помогу вам дойти.
– Да я здоров! – бодро ответил я.
Но от услуг вежливой сестрички не отказался. Могу себе позволить! В конце концов, я впервые смог показать фигу тому, кто бесцеремонно перебрасывал меня из тела в тело.
Видимо, удовольствие от общества сестрички слишком явно прочиталось на моем лице, потому что она, уложив меня на кровать, тут же извлекла из кармана халата мой мобильник и протянула со словами: