Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент
Шрифт:
Камила расспрашивала Сервантеса с такой непосредственностью, что незаметно перешла с ним на «ты».
Занятый своими мыслями, он больше не слушал ее.
Где же вооруженные до зубов люди на отличных конях, получающие жалованье чистыми полновесными песо, которые Вилья чеканит в Чиуауа [18] ? Неужто это всего-навсего два десятка оборванных завшивевших мужланов, не у каждого из которых найдется даже полудохлая, облезлая кляча? Выходит, правду писали правительственные газеты, да когда-то и он сам, утверждая, что так называемые революционеры – всего-навсего обыкновенные бандиты, под благовидным
18
Чиуауа – город в мексиканском штате того же названия.
– Нет, на этот раз я не ошибся, – почти вслух заключил Луис.
– Что ты сказал? – спросила Камила. – Я уж думала, тебе мыши язык отгрызли.
Луис Сервантес нахмурил брови и с недружелюбным видом оглядел эту разновидность обезьянки в индейской юбке, ее бронзовую кожу, белоснежные зубы и широкие приплюснутые ступни.
– Послушай, барчук, ты, видно, ловок сказки рассказывать?
Луис презрительно пожал плечами и молча удалился.
Девушка, словно зачарованная, провожала его глазами, пока он не скрылся на тропинке, ведущей к ручью.
Она была так поглощена своим занятием, что вздрогнула, услышав окрик соседки, кривой Марии Антонии, тайком наблюдавшей за ней из своей хижины:
– Эй, ты, подсыпь ему любовного зелья. Может, и повезет…
– Тьфу! Это уж вы сами делайте.
– Захотела бы и подсыпала. Да я не терплю барчуков. Бр-р!…
IX
– Тетушка Ремихия, одолжите яичек. Моя пеструха утром села на яйца, а у меня сеньоры гостят – им позавтракать надо.
Соседка таращила глаза – после яркого солнечного света она очутилась в полумраке убогой хижины, полной к тому же густого дыма из очага. Но уже через несколько секунд она отчетливо различила очертания предметов и разглядела в углу носилки с раненым, изголовье которых упиралось в закопченную лоснящуюся стену.
Соседка присела на корточки рядом с тетушкой Ремихией и, украдкой поглядывая в сторону, где лежал Деметрио, шепотом спросила:
– Ну, как он? Полегчало? Вот и хорошо! Смотри, совсем еще не старый. Только очень уж бледный, в лице ни кровинки. А, понимаю. Значит, рана еще не закрылась? А может, тетушка Ремихия, полечим его?
Обнаженная по пояс тетушка Ремихия, не отнимая худых жилистых рук от жернова метате [19] , продолжала растирать никстамаль [20] .
– А вдруг они не согласятся? – отзывается она, не прерывая своего утомительного занятия и почти задыхаясь от натуги. – У них свой дохтур, значит…
– Тетушка Ремихия, – пролезает в дверь другая соседка, предусмотрительно согнув тощую спину, – не найдется ли у вас лаврового листа? Хочу для Марии Антонии отвар сделать – у нее с утра резь в животе.
19
Метате –
20
Вареный маис, из которого пекут лепешки. (Прим, автора.)
На самом деле это лишь предлог посмотреть да посплетничать. Поэтому соседка бросает взгляд в угол, где лежит Деметрио, и подмигивает хозяйке – дескать, как здоровье больного.
Тетушка Ремихия опускает глаза, давая понять, что гость спит.
– Ах, вы тоже здесь, тетушка Пачита! А я и не заметила.
– Дан вам бог удачи, тетушка Фортуната. Как спалось?
– Какое там спалось! Мария Антония со своим «старшим» валандается. Да и как всегда, у нее колики.
Соседка присаживается на корточки, бок о бок с тетушкой Пачитой.
– Нет, голубушка, у меня лаврового листа, – отвечает тетушка Ремихия, на мгновение отрываясь от работы. Она откидывает волосы, упавшие ей на глаза и вспотевшее лицо, запускает обе руки в глиняную миску и вытаскивает полную пригоршню вареного маиса, с которого стекает мутная желтоватая вода. – У меня-то нет, но вы сходите к тетушке Долорес: у нее всегда разной травки в достатке.
– Долорес еще с вечера ушла в Кофрадию. Сказывают, ее позвали к тетушке Матиас – у той девчонка рожает.
– Неужто, тетушка Пачита? Быть не может!
Три старухи сбились в кружок и еле слышно, но с воодушевлением принялись чесать языки.
– Видит бог, истинная правда!
– Помните, я еще первая сказала: «Что-то Марселина потолстела». А меня и слушать не стали.
– Ах, бедняжка! И хуже всего, что младенец-то вроде or Насарио, а ведь он ей дядя.
– Да сжалится над ней господь!
– Да нет, дядюшка Насарио тут ни при чем. Это все штучки проклятых федералистов.
– Вот и еще одну у нас осчастливили.
Кумушки так разболтались, что Деметрио наконец проснулся.
На минуту старухи примолкли, затем тетушка Пачита вытащила из-за пазухи ручного голубя. Он чуть не задохся у нее и теперь широко разевал клюв, жадно хватая воздух.
– По правде сказать, я принесла птицу, чтоб сеньора подправить. Но раз за ним смотрит лекарь…
– Это дохтура не касаемо, тетушка Пачита. Тут дело особое…
– Не обессудьте, сеньор, я вам подарочек принесла, хоть и маленький, – сказала старуха, подходя к Деметрио. – Самое лучшее средство, когда кровь идет.
Деметрио не стал возражать. Ему уже клали на рану куски смоченного водкой хлеба. Когда их снимали, от живота валил пар, и больной чувствовал, что внутри у него все горит от жара.
Тетушка Ремихия извлекла из тростниковой корзины длинный кривой нож, которым обычно срезают плоды нопаля [21] , взяла в другую руку голубя, повернула его брюшком кверху и, с ловкостью заправского хирурга, одним махом рассекла птицу пополам.
– Во имя Иисуса, Марии и святого Иосифа! – осенив себя крестом, сказала она и быстро приложила к животу Деметрио две теплых кровоточащих половинки голубя. – Вот увидите, сразу полегчает.
Повинуясь указаниям тетушки Ремихии, Деметрио повернулся на бок и затих.
21
Нопаль – мексиканское растение из семейства кактусовых со съедобными плодами.