Те же и граф

Тартынская Ольга

– Можно было бы и старое почитать...

– Человек торопится, у него дела, - встрял Орлов и услужливо подал юноше пальто.

Толя спокойно принял его, оделся и ушел, сказав на прощание:

– До свидания, Маша.

Игорю лишь сдержанно кивнул.

Они вернулись на кухню. Орлов повеселел.

– Так кто он тебе?

– Кто?
– глупо спросила Маша.

– Да этот вот юноша бледный со взором горящим.

– Ишь, ты!
– съязвила Колосова.
– Мы знаем Брюсова?

– Брюсов? Что за кекс?
– парировал Орлов.

Маша невольно рассмеялась.

–

Поэт Серебряного века.

Игорь пожал плечами:

– Откуда ж нам, посконным, знать его? Мы в университетах не обучались...
– И добавил: - Училка на уроках литературы обзывалась.

– А где обучались?
– пропустив мимо ушей "училку", тотчас полюбопытствовала радушная хозяйка, подливая чай в чашку гостя.

Гость благодарно кивнул и не ответил. В этот момент зазвонил его телефон, который на диво долго молчал.

– Говори!
– по обыкновению рявкнул в трубку Орлов. Маша опять вздрогнула.

Игорь некоторое время внимательно слушал, лицо его оставалось непроницаемым. Маша занялась посудой, давая понять, что ее ничуть не интересует частная жизнь малознакомого мужчины. Орлов сказал еще только одно слово:

– Понял!
– и убрал телефон в карман.

Некоторое время он смотрел на хлопочущую хозяйку, затем проговорил:

– Ладно, пора и честь знать...

Однако не спешил подниматься. Колосова застыла в ожидании.

Она поймала себя на том, что ей вовсе не хочется отпускать нахального гостя. Это открытие развеселило и огорчило Машу. Вот не было печали! Да пусть идет! Что он Гекубе, что ему Гекуба?

Игорь задумчиво вертел в руках чайную ложку.

– Надо идти!
– еще раз пробормотал он.

Очевидно было, что идти ему не хочется. Только вот Маша ли тому причиной? Нет, скорее то, что он услышал в телефоне. Тут ожил городской телефон. Конечно, это Милка не выдержала, бедолага.

– Ты чего не звонишь?
– с места в карьер заорала она.
– Я тут жду, жду!

– Ну, подожди еще немного, - мирно попросила Маша.

– Ты что, все еще не одна? А кто там у тебя?
– в голосе явственно проступало непомерное любопытство.
– Нет, Колосова, ты как хочешь, но я должна это видеть! Сейчас приеду к тебе. Накормлю своего охломона и поеду. Представляешь, что он сегодня вытворил?..

– Мил, подожди...

Однако Милка не слушала. Она что-то быстро говорила в трубку.

Игорь медленно поднялся и сделал знак рукой, что уходит, не желая мешать. Маша отрицательно потрясла головой, но Орлов все же двинулся к двери. Похлопав по карманам, он проверил, все ли на месте. Колосовой никак не удавалось вклиниться в речь подруги, а бросить трубку не пришло в голову. Она с сожалением следила за гостем, который открыл дверь, постоял немного на пороге, не оборачиваясь, затем кивнул и вышел.

Маша горестно вздохнула и сказала в трубку:

– Все, Мил, можешь не спешить. Я одна, как всегда.

Милка притихла.

– А кто был?

– Вот приедешь и расскажу.

Глава 8

"Месчане"

Милка Попова обладала ярко выраженной азиатской внешностью. Еще в студенческие годы она рассказывала что-то про отца японца, про самурайские корни. Какая-то удивительная романтическая история, в которой фигурировал японский дипломат или шпион, влюбившийся в красивую русскую женщину по фамилии Попова. Кажется, даже фотографии показывала, но, может быть, Маша сама уже домыслила их. Позже Милка не любила возвращаться к этой истории и никогда ее не пересказывала. Она, конечно, была ужасной выдумщицей, могла и приврать, но полностью придумать - вряд ли. Тем более что Маша видела у Милки дома портрет мужчины, похожего на японца. А мама ее жила не в Москве, где-то в глубинке.

У мамы первые годы жил и сынок Милки Владик. Попова в институт пришла уже с ребенком. Учились они с Машей на вечернем отделении. Кто отец ребенка, так и осталось для всех тайной, Милка никогда не говорила о нем. Она не вышла замуж и пробавлялась случайными связями или более менее долгим сожительством. Замуж принципиально не хотела.

– Зачем это мне?
– говорила она.
– Грязные носки стирать?

Сейчас у нее был какой-то Геннадий, гастарбайтер из Молдавии или с Украины. Попова отличалась волюнтаризмом в отношениях со всеми, кроме близких мужчин. Маша диву давалась, какую власть над ней забрал этот Геннадий. И куда всякий раз девалась та сорви-голова, спорщица, редкостная упрямица с трудным характером, когда она представала пред мужские очи?..

Милка появилась через час. Она прихватила с собой новогодних закусок и салатиков, бутылку шампанского. Войдя в комнату, внимательно осмотрела все вокруг и даже принюхалась.

– Запах одеколона, вишневый табак - это что?

– Не знаю, какой запах?
– пожала плечами Колосова.
– Толя, ученик, курил табак, это да. А вот запах одеколона может быть и не его...

Она красноречиво вздохнула, и Милка заторопилась:

– Здесь или на кухне?
– спросила, подняв бутылку с шампанским.

– Давай на кухне, - Маша поспешила увезти гостью из убранной и сияющей первозданной чистотой комнаты.
– Там и уютнее будет.

Они быстренько накрыли кухонный стол, Маша принесла из шкафа хрустальные бокалы, разлили шампанского и выпили за Новый год. Милка все озиралась по сторонам, словно пыталась обнаружить следы ночной оргии. Не найдя ничего криминального, вздохнула и скомандовала:

– Рассказывай!

Маша была рада возможности поговорить о странном незнакомце, который теперь уже казался ей совсем родным. Она подробно изложила всю историю знакомства с Игорем, со смехом рассказала о его появления в новогоднюю ночь, о реакции на Толю.

– Как, ты говоришь, его зовут?
– переспросила Милка?

– Игорь. Да, сейчас!

Маша бросилась искать визитку, которую Орлов отдал ей после новогодней ночи. Она совершенно не помнила, куда положила ее. Перерыв многострадальную сумку, она искала на столе в комнате, на всех полках и стеллажах.

– Да что ты ищешь?
– недоумевала Милка.

– Его визитку. Представляешь, ее нигде нет.

Маша уселась на стул в расстроенных чувствах.

– Как же я теперь его найду? Я же его фактически выставила, он может больше и не позвонить...