Театр Абсурда
Шрифт:
— Не спорю, весьма торопливо, — согласился Борис. — Можно даже сказать, — экстерном. Все основные сложности оставлены на последний этап жизни — стадию Человек Разумный. Тварь за свои поступки почти не отвечает, а человек несёт всю, так сказать, полноту и худобу. И как он проведёт свою жизнь, так ему потом и воздастся. Или туда, — Борис ткнул пальцем в сторону неба за окном, — или…
— Или? — Сушкову было уже интересно.
— Да бог его знает! Всё зависит от конкретной ситуации. Либо — обратно в кошку, либо в собаку, либо в корову, либо ещё куда… Созвучно и соответственно юдоли. Штрафбат, так сказать, для искупления вины. Но что пьяницы попадают в
— То-то то там, то здесь иногда появляются слишком умные поросята или складно говорящие собаки! Отрыгивается, значит, иногда прошлое неудачное бытие…
— Вот-вот! — поддакнул Борис. — Кора головного мозга при реверсе, по-видимому, очищается, но иногда кое-что остаётся, и тогда новое состояние Души местами разбавляется крохами прошлого. А вообще, не так уж трудно угадать, кем человек был в своей предыдущей жизни. По повадкам, по привычкам. Если храпит по ночам — собакой, если лунатик — кошкой, если летает во сне — птицей.
— А кем, по вашему мнению, был в предыдущей жизни я? — деликатно поинтересовался Сушков.
Борис окинул его проницательным взглядом.
— К концу нашего совместного путешествия я непременно отвечу вам на ваш вопрос. Необходимы детали, мелочи, которые в первые моменты не заметны.
Он вдруг дёрнул головой, скрючился; его правая нога резко взметнулась вверх и задёргалась, скребя пальцами в носке воздух в десятке сантиметров от уха, до которого она чуть-чуть не дотянулась…
Борис мгновенно опомнился, сел более-менее пристойно, и почесал за ухом уже рукой.
— Извините… — сказал он виновато. — Трудно отвыкать от укоренившихся привычек…
— Да ничего, ничего… — успокоил его Сушков. — Я всё понимаю… Жаль, конечно, что так и не услышу от вас ничего о своём давнем прошлом. Моя станция через пять минут, и мне пора идти к выходу.
— Очень сожалею… — тоже искренне огорчился Борис, вскакивая. — Было бы весьма любопытно вас прозондировать.
Сушков встал и протянул на прощание руку.
— Рад был познакомиться и послушать…
Он вдруг сделал странные вихляющие движения тазом, быстро оглянулся, вспомнил, что хвоста у него давно уже нет, и смутился.
— Извините… — сказал он, быстро краснея. — Привычка… Вторая натура…
Судьба редко — слишком умна, но ещё реже она — полная дура…
ДОПИНГ
Если это и не верно, то всё же хорошо придумано.
Рассказ был написан за два часа 21 августа 1991 года по мотивам событий трёх известных дней. Это была творческая почти истерика смеха от лицезрения Театра Политического Абсурда. В конце рассказа попытался спрогнозировать последствия всего этого, и почти не ошибся…
РУКОВОДИТЕЛЬ бросил на пульт пачку уже прочитанных им от корки до корки свежих местных газет и тяжко вздохнул.
— Устал я… — сказал он неожиданно жалобным голосом. — Если бы только дома знали, как я тут безобразно жутко устал! И что же за идиотизмная такая планета! Седьмой год мы торчим на ней, как проклятые святые! Казалось бы, сделали всё возможное и даже невозможное, а толку никакого нет и нет! Они ведут себя ровно так, словно все наши положительные воздействия вызывают у них лишь строго негативную рвотную реакцию! На планете слишком многие десятилетия длилась так называемая «Сонная эпоха». Когда мы сюда прилетели, тут творилось чёрт знает и не знает что! Чуть ли не полнейшая деградация общества! Ладно, убрали мы и весьма деликатно с политической арены и сцены их престарелого вождя «Летаргии», создали все необходимые условия для появления в родах лидера нового типа! Идеи кумунизма ушли, наконец, в канувшее небытие из их политических лозунгов, пришла благодатная эра охлоциализма! Хорошо? По идее — да, очень даже здорово — прекрасно. Живи, да радуйся с восторгами, строй новое общество — свободное и демократичное! Ан, нет-нет-нет!
Дудки! Шишки! Они когтями зубов цепляются до последнего за химеры своих устаревших идей, явно уже пришедших в рухнувший упадок! Федерации одна за другой заявляют о своих нетерпёжных намерениях выскочить из состава Сообщества, только усугубляя этим и без того тяжелейшее экономическое и социальное положения страны. Разгул бандитской преступности, падение нравов, всеобщий нигилизм… Что ещё дальше? Хаос? Уже происходят вооружённые стычки между некогда братскими до объятий республиками, вот-вот дело дойдёт и до ядерного оружия со стрельбой… Что делать — ума не приложу и не поставлю! Есть хоть какие-нибудь перспективы?!
НАБЛЮДАТЕЛЬ достал из своей рабочей папки лист бумаги, заполненный плотным текстом.
— Вариантов множество, и мы тщательно проработали практически их все. Сразу скажу главное: утешительного весьма мало. Экстраполятивно ожидаются дальнейшие обострения, развал, падение… Всеобщая гражданская война может начаться минимум сегодня и максимум — через два года. Она попросту неизбежна…
РУКОВОДИТЕЛЬ привычно поморщился, как от хронической сильной зубной боли.
— И что же нам прикажете теперь делать-вытворять? Быстро сворачиваемся, скручиваемся, сматываемся и бросаем их на произвол судьбы? Позор!!! Впервые за всю историю нашей службы мы ничего не можем ни сделать, ни натворить! Мы вытягивали из гнилого небытия планеты, прошедшие через гораздо худшее и роскошное, а тут, казалось бы, всё благоприятствует. Свобода? Нате! Демократия? Пожалуйста!! Рынок?!! Будьте любезны!!! Что им ещё нужно, чтобы стать цивилизованными и строить новую жизнь?! Какой рожи?!!
— Рожна… — поправил ЛЕКСИК.
— Одна хрення! — отмахнулся от него РУКОВОДИТЕЛЬ. — Для них, во всяком случае… Они как катали, так и валяют дуру!..
— Дурака… — опять уточнил ЛЕКСИК. — Это несколько иное метафорирование…
РУКОВОДИТЕЛЬ слегка поморщился от поправок.
КОРРЕКТОР подошёл и склонился над его ухом.
— Что?.. — в глазах РУКОВОДИТЕЛЯ загорелись былые яркие огоньки. — Слушайте, а ведь это хорошая идея! Начинайте немедленно и не откладывайте про запас! Время слишком дорого в цене!
…Когда РУКОВОДИТЕЛЬ вошёл в рабочий отсек, КОРРЕКТОР сидел перед телевизором и внимательно слушал какого-то чрезвычайно нервного местного комментатора. Пол отсека был засыпан мятыми газетами, на пульте стояла пустая посуда с высохшими остатками еды. КОРРЕКТОР, похоже, торчал здесь безвылазно уже давно.
— Как наши успехи? — бодро спросил РУКОВОДИТЕЛЬ прямо с порога. — И их тоже удачи?
— Всё пока идёт по плану, — сказал КОРРЕКТОР с воодушевлением. — Уже образована «Сверхсемёрка» неоправительства. Объявлено чрезвычайное положение и введена жёсткая цензура печати. На улицах главного города армия и боевая техника.