Театр французского классицизма

Корнель Пьер

Федра

Ты имя назвала.

Энона

Ужель! О, стыд! О, горе! О, род, погрязнувший в злосчастье и в позоре! Зачем, зачем мы здесь? Не надо было нам И близко подплывать к зловещим берегам!

Федра

Давно уже больна ужасным я недугом. Давно… Едва лишь стал Тесей моим супругом И жизнь открылась мне, исполненная благ, В Афинах предо мной предстал мой гордый враг. Я, глядя на него, краснела и бледнела, То пламень, то озноб мое терзали тело, Покинули меня и зрение и слух, В смятенье тягостном затрепетал мой дух. Тотчас узнала я зловещий жар, разлитый В моей крови, — огонь всевластной Афродиты. Умилостивить

я пыталась божество: Я ей воздвигла храм, украсила его; Куря ей фимиам, свершая жертв закланья, Я мнила, что она смягчит мои страданья. Но тщетно было все — и фимиам и кровь: Неисцелимая пришла ко мне любовь! Я, вознося мольбы богине Афродите, Была погружена в мечты об Ипполите. И не ее — о нет — его боготворя, Несла свои дары к подножью алтаря. Я стала избегать его. Но все едино: В чертах отца — увы! — я находила сына! Тогда решилась я восстать против себя, И, страсть преступную насильственно губя, Любимого врага преследовать я стала. Роль злобной мачехи искусно разыграла: Упреки, жалобы — им не было конца. И вынужден был сын покинуть дом отца. Уехал он, — и тут настало облегченье: Дни мирно потекли, ушло мое смятенье. От мужа тщательно скрывая, что наш брак Несчастлив, я блюла супружеский очаг, Воспитывала я детей своих прилежно… О, рок безжалостный!.. Борьба с ним безнадежна! В Трезен, куда была мной сослана любовь, Привез меня мой муж. Открылась рана вновь. В крови пылал не жар, но пламень ядовитый,— Вся ярость впившейся в добычу Афродиты. Какой преступницей, каким исчадьем зла Я стала для себя самой. Я прокляла И страсть, и жизнь свою. Я знала: лишь могила Скрыть может мой позор; я умереть решила. Вняв просьбам и слезам твоим, тебе во всем Призналась я теперь. И я не каюсь в том. Но зная, что на смерть осуждена я роком, Ты не тревожь меня ни стоном, ни упреком, Не отговаривай, не вздумай помешать И гаснущий костер не тщись раздуть опять.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Панопа.

Панопа

О госпожа, прости! Мне довелось явиться С известьем горестным к тебе. Узнай, царица, Что смертью взят наш царь и твой супруг, Тесей. Об этом ведомо уже Элладе всей.

Энона

Как! Что ты говоришь, Панопа?

Панопа

Я сказала,— Пусть госпожа не ждет царя. Его не стало. Вошедшие сейчас к нам в гавань корабли Царевичу ту весть с собою привезли.

Федра

О, небо!

Панопа

И теперь в волнении Афины. О будущем царе сужденья не едины: Те сына твоего хотят на трон возвесть, Иные, госпожа, забыв закон и честь, За сына пленницы стоят, за Ипполита. Есть даже дерзкие, что говорят открыто,— Пусть к власти будет род Палланта возвращен; И требуют они для Арикии трон. Мой долг был рассказать про эти все событья. Назначил Ипполит час своего отплытья. Явившись в пору смут, быть может, увлечет Царевич за собой изменчивый народ?

Энона

Довольно. Ничего не надобно страшиться: Предупреждениям твоим вняла царица.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Федра, Энона.

Энона

Уже отчаявшись тебя отговорить, Я жизни собственной прервать хотела нить. Но изменилось все от новой злой напасти: Царь умер, — на тебя ложится бремя власти. Твой сын! Ты утвердить должна его права! Он — раб, коль ты мертва, он — царь, коль ты жива. Над ним нависшие кто отведет угрозы? Поддержит кто? И кто ему осушит слезы? Он будет звать тебя, но тщетным будет зов,— И на тебя падет проклятие богов… Живи! И прочь гони былые угрызенья: Ведь страсть твоя теперь — лишь страсть, не преступленье. Смерть мужа твоего ту разорвала связь, Из-за которой ты, себя самой стыдясь, Хотела умереть. Разрушена преграда, Тебе

с царевичем встреч избегать не надо. Боясь твоей вражды, быть может, госпожа, Он стал бы в эти дни главою мятежа. Ты разуверь его и путь закрой к измене. Пусть он останется властителем в Трезене, Но ведомо ему, что лишь твой старший сын По праву может стать властителем Афин. От общих недругов оплот мы с ним построим: Ведь Арикия — враг, опасный вам обоим.

Федра

Ну что ж, послушаюсь тебя. Останусь жить, Коль к жизни плоть мою не поздно возвратить. Пусть мысль, что сыну я нужна, вернет мне силы И отведет меня от рубежа могилы.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Арикия, Исмена.

Арикия

Что говоришь ты мне? Что хочет Ипполит Со мной увидеться? Проститься он спешит? Ошиблась, верно, ты. Не может быть, Исмена!

Исмена

Поверь, царевна. В нем свершилась перемена, Когда услышал он о гибели отца. Тесея нет, — и ты влечешь к себе сердца. Не Арикия ль здесь законная царица? Знай, скоро вся к тебе Эллада устремится!

Арикия

Так это, стало быть, не ложь, не звук пустой? Я больше не раба, и сгинул недруг мой?

Исмена

За братьев за твоих отмстили олимпийцы, И ныне тени жертв встречают тень убийцы. [207]

207

…и ныне тени жертв встречают тень убийцы. — Это значит, что Тесей мертв и стал такой же тенью в загробном мире, как и его жертвы — Паллантиды (см. прим. 200).

Арикия

Не слышала ли, как свои он кончил дни?

Исмена

Есть слухи разные. Так, говорят одни, Что, где-то новую найдя себе подругу, Бежал он с ней и что неверному супругу Могилой стало дно морское. Слух другой — Что будто бы вдвоем Тесей и Пирифой, Дабы увидеть то, что от живых, сокрыто, Проникли в мир теней, на берега Коцита, Вернуться ж не смогли [208] опять на белый свет: Кто раз туда попал, тому возврата нет.

208

Коцит — одна из рек, текущих в царстве мертвых.

…вернуться ж не смогли… — Одно из сказаний о Тесее повествует о том, что Аид заставил Тесея и Пирифоя прирасти к камням, на которые они сели, и не позволил им выйти из царства теней на землю.

Арикия

Ужели на земле есть человек, способный До смерти, заживо, проникнуть в мир загробный? И чем Тесея мог тот страшный мир привлечь?

Исмена

Царевна, мертв Тесей, — сейчас об этом речь. Вся знать афинская известием убита. Трезен уже избрал на царство Ипполита, А Федра от своих испуганных друзей Советов мудрых ждет: ей страшно за детей.

Арикия

Не думаешь ли ты, что повелитель новый Добрее, чем Тесей? Что он мои оковы Захочет облегчить?

Исмена

Конечно, облегчит.

Арикия

Ты знаешь ли, каков бездушный Ипполит? Откуда у тебя взялась мечта пустая, Что он, весь женский пол надменно презирая, Окажет милость мне? Ты видела не раз, Как уходил он прочь, едва заметив нас.

Исмена

Что он суров и горд, я знала по рассказам. Вот почему за ним слежу я зорким глазом И утверждать берусь, что не совсем права О неприступности царевича молва. Впервые увидав его с тобою рядом, Я вмиг заметила, как под твоим он взглядом Смутился, и скажу ему я не в укор, Что не суровым был в тебя вперенный взор. Да не обидится царевич непреклонный: Хоть о любви молчал, глядел он как влюбленный.