Театр французского классицизма

Корнель Пьер

Нерон

Бурр!

Бурр

Небо! С ваших уст ужель он мог сорваться? Ваш голос, самый слух — его ль не устрашатся? Подумайте, чью кровь хотите вы пролить? Ужель во всех сердцах устали вы царить? Ужель клеветники судить вас будут вправе?

Нерон

Как! Вечно пригвожден к своей минувшей славе, Я должен век дрожать за чью-то там любовь, Что случай нам дарит и отнимает вновь? Служа мечтам друзей, с моими несродненным, Затем ли правлю я, чтоб стать их подчиненным?

Бурр

А

разве, государь, вы помнить не должны, Что вы ответственны за благо всей страны? Судьба у вас в руках — вы сами выбрать вправе: Кто в славе начинал, тот может кончить в славе. Нет никаких преград на царственном пути,— Дорогой доблести вы можете идти. Но стоит вам лишь внять коварству наущений, Вы будете идти дорогой преступлений, Злом новым подкреплять то зло, что свершено, И кровью же смывать кровавое пятно. Конец Британника пробудит злое рвенье Во всех его друзьях и бросит их на мщенье. У мстителей его отыщутся друзья, Другие сменят их, все тот же гнев тая,— Так будет век пылать огонь вражды пред вами! Став страхом всей земли, вы устрашитесь сами. Придется вам карать и, трепеща измен, Выслеживать врагов среди дворцовых стен. Иль юный опыт ваш, счастливый и беспечный, Учил вас не ценить невинности сердечной? Ужель забыли вы, как мирно он протек, Какое счастье вам сулил его урок? Как часто, государь, себе сказать могли вы: «Я всеми нежно чтим, и все кругом счастливы; Квириты не бегут при имени моем; Пред небом на меня не плачутся тайком; Глухая неприязнь в них не растет незримо; Ко мне летят сердца, когда иду я мимо!» О боги! Вдруг забыть святые те года! Презреннейшую кровь щадили вы тогда! Однажды к смерти был приговорен виновный; Сенат вас принуждал скрепить приказ верховный; Я помню, государь, как был ваш дух смущен, Как опечалил вас карающий закон, Как, медля подписать тот приговор злодею, «Зачем, — вздыхали вы, — я грамотой владею!» Нет, цезарь будет чист, иль смерть спасет меня От зрелища и мук неправедного дня: Не стало б сил скорбеть над вашей падшей славой, Когда б решились вы на этот шаг кровавый.

(Падает к ногам Нерона.)

Готов я, государь! Не медлите, тотчас Пронзите сердце мне, так верившее в вас, Иль призовите их, кто вас растлил впервые, На Бурре испытать кинжалы подкупные!.. Но ропотом моим растроган цезарь сам: Нет, он все так же добр, нет, он не глух к слезам! Откройте, государь, мгновенья не теряя, Кто дал вам злой совет и чья тут воля злая. Британника позвав, обнять его спеша…

Нерон

Нет, нет, не в силах я…

Бурр

Не злая в нем душа, Мой государь; как вы, он обойден врагами. В его покорности вы убедитесь сами. Бегу! Утороплю миг радости такой!

Нерон

Британника позвав, пройдите в мой покой.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Нерон, Нарцисс.

Нарцисс

Все, государь, спешит на помощь смерти правой. Локуста славная [188] снабдила нас отравой; Она была вдвойне услужлива со мной: Я видел смерть раба от капли смеси той. Не легче срезать жизнь железом заостренным, Чем новым снадобьем, секретно мне врученным.

Нерон

Благодарю, Нарцисс, оставьте этот яд. Мы

дальше не пойдем, скорей пойдем назад!

188

Локуста славная... — известная в те времена составительница ядов; ее услугами пользовалась Агриппина, чтобы отравить Клавдия.

Нарцисс

Как, государь! Врага в Британнике не чуя, Вы снова…

Нерон

Да, Нарцисс, мириться с ним хочу я!

Нарцисс

В противном убеждать я не посмел бы вас, О цезарь! Но — увы! — под стражей он сейчас. Он век вам не простит такого оскорбленья. Года не утаят и тени преступленья: Узнает он про яд, что в дни вражды былой Ему хотели вы поднесть моей рукой, И, дерзкий, может быть, — да защитят нас боги! — Решится в свой черед вас устранить с дороги.

Нерон

Над сердцем мы властны. Мое укрощено!

Нарцисс

Ужель и Юнию забыло вдруг оно? Как! Высшую из жертв ему принесть могли вы?

Нерон

Кто вам сказал? Но все ж слова мои не лживы: Среди своих врагов не числю я его.

Нарцисс

Так, Агриппины мне понятно торжество: Ей удалось вернуть былую власть над вами.

Нерон

Так говорит она? Иль вы решили сами?

Нарцисс

Здесь только что при всех хвалилась в том она.

Нерон

В чем?

Нарцисс

В том, что цезаря смирять она вольна; Что весь его порыв, весь гнев его безмерный Сменились в миг один покорностью примерной; Что предложил ей мир готовно цезарь сам, Счастлив, что снизошла к живым его мольбам.

Нерон

Как поступить, Нарцисс? Решить я не умею! Мой гнев меня зовет свести все счеты с нею; Послушай я его, за дерзость этих слов Ей долголетний мрак возмездия готов. Но разнесется слух по всем окрестным странам. Иль хочешь, чтоб народ прозвал меня тираном И, титулов лишен, что присудил мне Рим, Я отравителем явился перед ним? Мне месть моя была б тягчайшим приговором.

Нарцисс

Считаться ль, государь, с хвалой их и с укором? Не предпочли ли б вы, чтоб весь народ был нем? Не знать ли вам цены речам ничтожным тем? Иль собственной души желанна вам потеря, И цезарь должен жить, своим мечтам не веря? Но римлян, государь, вы разгадать должны: Нет, нет! Их языки совсем не так вольны! Держите их в узде, — они трусливо-злобны,— Не то они взомнят, что страх внушать способны. О да, они к ярму приучены в веках! Им по сердцу рука, что держит их в цепях. Удел их — угождать правителям верховным: Тиберий помыкал смиреньем их готовным. Я сам, от Клавдия приняв на время власть, Был вынужден теснить, чтоб самому не пасть. Не раз в те дни, когда я при дворе был в силе, Терпенье их пытал, и всё они сносили! Вам отравителем прослыть у них невмочь? Убейте брата вы, сестру ушлите прочь,— На лживых алтарях сжигая тук обильный, Рим их же проклянет от слепоты бессильной, Вам скажет, что в веках отмечен злой судьбой Тот день, когда на свет явились брат с сестрой.