Театр французского классицизма

Корнель Пьер

Фабиан

Не надо докучать упреками богам, Поступков ваших пыл сейчас опасен вам, Вы, собственной судьбой рискуя без причины, Хотите от суда спасти христианина! Забыв, что Деций наш об этой секте злой Относится всегда с презреньем и хулой! Проступок дерзкий ваш его разгневать может И милости его мгновенно уничтожит!

Север

Для заурядных душ подходит твой совет! Я Децию слуга, но быть рабом — о нет! Судьбой и жизнью он моей повелевает, Но честь моя ему подвластна не бывает. Я слышу чести зов — ему покорен я,— И пусть потом судьба изменится моя, У каждого из нас судьба непостоянна, Но доблестная смерть для каждого желанна! Притом скажу тебе, мой верный Фабиан, Клевещут

часто зря на секту христиан! Причин тому отнюдь не зная и не видя, Наш Деций сам не прав, их слепо ненавидя! Из любопытства я приглядывался к ним — В деяньях колдовских мы часто их виним, И часто их казнит народа воля злая, Обрядов тайных их пока не понимая! Но Элевксинские обряды все же чтим, [84] Хотя не знают их ни Греция, ни Рим, Притом в чести у нас не только наши боги — Лишь к богу христиан мы почему-то строги! Египетским смешным, чудовищным богам Построил гордый Рим великолепный храм, Уже давно людей мы делаем богами, Наполнив небеса царями и вождями, Но как ни пышен их имен апофеоз — Сомнителен эффект таких метаморфоз! Бог секты христиан — единый, неизменный — Все волею его творится во вселенной, А наши как-никак, по чести говоря,— И ссорятся, как мы, и часто спорят зря! Пусть за мои слова я понесу расплату — У нас богов, сказать по правде, многовато. Поверь мне: хороши и нравы христиан — Все чтут они закон, который богом дан, Их гонят, их клеймят, поносят, истязают, Но молятся они за тех, кто их терзает. Солдат надежней их не знает гордый Рим — Христианин везде, всегда неустрашим! Отчаянны в бою, пред казнью не строптивы — Они смелы, как львы, как агнцы, незлобивы! Я так жалею их, что должен защищать! Мы с Феликса начнем: его злосчастный зять Не должен быть казнен! Его спасти хочу я, И чести и любви победу торжествуя!

84

Но Элевксинские обряды все же чтим… — На основе древних празднеств в честь богини земледелия Деметры в греческом городе Элевсине сложился своеобразный тайный культ, который получил название Элевсинских (Элевксинских) мистерий. Этому культу в античную эпоху придавали большое значение как в Греции, так и в Риме.

…В чести у нас не только наши боги… — Кроме официальных культов олимпийских богов в Римской империи отправляли культы древнеегипетских, древнеиранских, сирийских божеств. Проникновение восточных религий усилилось в III–IV вв., в эпоху разложения античного Рима.

Египетским… богам построил гордый Рим великолепный храм... Император Калигула (12–41 гг.) построил на Марсовом поле храм Изиды; во II в. египетские культы Изиды и Сераписа широко распространились на всем римском Западе.

…людей мы делаем богами… — Обоготворение некоторых властителей и военных героев встречалось еще у древних греков; после падения республики в Риме возникает официальный культ императоров. Начало ему положил Октавиан Август (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.), воздав посмертно божеские почести («апофеоз») Юлию Цезарю. Октавиан уже при жизни был наречен «Августом» («Священным»); Калигула сам считал себя богом. Впоследствии римляне обожествляли прижизненно всех императоров и даже их близких.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Феликс, Альбин, Клеон.

Феликс

Ты видел, мой Альбин, как был Север жесток? Как пышет ярость в нем, как мой плачевен рок?

Альбин

Лишь благородство в нем я видел, восхищаясь, И вашей строгости отцовской изумляясь!

Феликс

Ты чувств его понять не в силах до конца — Он презирает дочь несчастного отца. Да, он ее любил, но, став женой другого, Она рождает в нем порывы чувства злого. Соперника спасти от казни он велит, Он просит за него, он местью мне грозит. Великодушие — отличная личина, Но доброты его понятна мне причина — Я при дворе давно и зла людских интриг Немало повидал, до тонкости постиг. Притворно грозен он, притворно строг со мною, Но императору он говорит иное. Я, подчинясь ему, переступлю закон, Казнив его врага, им буду обвинен. Поставлены силки искусно и умело, Но тут не с новичком Север имеет дело. Я опытен и стар, не верю я словам, И обмануть себя, играть собой не дам! Коварства я встречал такие проявленья, Что каждому давать способен наставленья!

Альбин

Не веря никому — как жить и как дышать?

Феликс

Науку

я постиг врагов разоблачать. Кто ненавидеть нас имеет основанья, Тот может нас предать без тени колебанья. Севера доброта — не боле чем обман, И если Полиевкт не бросит христиан, Что б мне ни приказал его защитник ярый, Я выполню закон, ему грозящий карой!

Альбин

Но пощадите дочь несчастную свою!

Феликс

Лишь императора я волю признаю! Ненужной добротой безумца не спасу я, Но вместе с ним себя я погубить рискую!

Альбин

Но обещал Север!

Феликс

Не верю я ему! Я Децию сейчас покорен одному! Я больше, чем Север, привык его страшиться — Ужасно гнев его способен разразиться. Как ни любим Север, но он рискует пасть, Преступника щадя и послабляя власть. Но есть последний шаг.

(Клеону.)

Введите Полиевкта! Я с ним поговорю, и если мерзкой секты По просьбе всех друзей не сможет бросить он — Он будет в тот же день немедленно казнен!

Альбин

Ваш приговор суров!

Феликс

Он должен быть суровым, Чтоб смутам помешать и беспорядкам новым. Я знаю, что толпа в пылу своих страстей Способна забывать о строгости властей; Я знаю — он любим! И в случае волненья Не просто удержать в руках бразды правленья! Быть может, нынче иль с приходом только дня Мы все увидим то, что так страшит меня, И добрый наш Север тогда, пылая местью, Направит прямо в Рим жестокое известье! Но я опережу завистников моих!

Альбин

Вас вечно мучит страх каких-то козней злых! Вам бредятся враги, коварства, ухищренья,— Но эта смерть народ повергнет в исступленье! Отчаянье толпы вредит ее вождям!

Феликс

Когда свершится казнь — не страшен ропот нам! Пускай народ шумит, пускай восстать решится — Неистовство его не больше дня продлится! Я выполню свой долг и буду невредим, Но Полиевкт идет — поговорю я с ним! Солдатам выйти прочь и ждать распоряженья!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Феликс, Полиевкт, Альбин.

Феликс

Ужели жизнь тебе внушает лишь презренье, Несчастный Полиевкт? Ужели ваш закон Повелевает вам бросать отцов и жен?

Полиевкт

Я ненависти чужд, я цену жизни знаю, Но власти личных чувств, как рабства, избегаю! Всечасно рад я жизнь за господа отдать, И в этом христиан закон и благодать. Я только дал пример, как верой жить одною, И те, кто сердцем чист, — последуют за мною.

Феликс

Чтоб в бездну сгоряча бросаться, как и ты?

Полиевкт

Нет! Чтобы, неземной достигнуть высоты!

Феликс

Так дай же мне постичь суть вашего ученья, Решенье принял я — веди меня к спасенью! Ты должен обратить меня и просветить — Ведь может бог тебя и за меня спросить!

Полиевкт

Здесь неуместен смех! Господь нас всех рассудит, И от него нигде спасенья вам не будет, Цари и пастухи — все перед ним равны, За пролитую кровь ответить все должны.

Феликс

Я больше проливать невинных кровь не стану, Я веру христиан порочить перестану, Я буду другом им!

Полиевкт

Нет, будьте уж врагом! Терзанья к богу нас ведут прямым путем, Блаженство христиан — тягчайшие страданья, За них получим мы от бога воздаянья, Премудрый, он ведет учет мирским делам, Гонения и смерть дает в награду нам, Но этих дивных тайн ваш ум не понимает — Лишь избранным своим господь их открывает!