Театр тающих теней. Под знаком волка
Шрифт:
Даля подняла архивы — по всем документам и описаниям, после взрыва в Делфте в октябре 1654 года сам Ханс Ван Хогволс был сильно покалечен. Нашла документы Гильдии Святого Луки от ноября того же года о выделении пособия члену Гильдии Ван Хогволсу, пострадавшему при взрыве.
Пособия выделяют на содержание калек.
Нарисовать такое калека не мог.
Изучила всего Ван Хогволса и обнаружила очевидное — ровно в том году, после взрыва пороховых складов, стиль художника резко изменился. В нем возникло что-то совсем иное. Бурное, живое, порой низменное и приземленное, как у Брауэра. И всё чаще даже в этом «новом Хогволсе» проглядывала еще одна рука!
Калека такое рисовать не мог. А женщина с рыжими волосами, его жена, могла. А женщину с рыжими волосами, с кистью и палитрой мог так нарисовать только… Страшно было даже выговорить кто… Еще до всех его великих атрибутированных работ…
Полтора месяца сидения в делфтском, генстком, амстердамском архивах — и Даля нашла документы — жена Ван Хогволса Агата была незаконнорожденной дочерью Брауэра.
Всё сошлось. У нее всё сошлось.
А теперь всё рухнет.
Через пять дней рухнет всё.
Главный эксперт Фабио Жардин заявил, что не верит никому. Разве что сами гении поднимутся из могил и подтвердят подлинность своих работ.
Ей остается только поднять из могил гениев.
За пять дней.
Мальчик Карлица Мадрид. 15 декабря 1676 года
Из ее окровавленного подола на пол падает что-то кроваво-грязное. Привязанное к ней длинной нитью.
— Изыди, лжец коварный, поганый, зачумлённый! Изыди!
Нечто кроваво-грязное на полу корчится. И… издает крик.
— Мальчик, — спокойно говорит недоросль-король, стоящий к ней ближе всех внутри пурпурного круга.
— Мальчик! Видите, пиписька стручком.
За плотно закрытыми дверями королевских покоев слышен страшный грохот.
Ребенок? Она родила ребенка?! Она, престарелая карлица, родила ребенка? Назначенный муж, весной в ярости тыкавший своим хуем во все ее дырки, оставил в ней семя? И она родила сына?
Она! Родила! Сына!
— Столкновение Демона с Божественной высшей силой, — бормочет некогда Толстый Кардинал.
— Мальчик, — совершенно разумным голосом подтверждает Герцогиня, наклонившись к ее окровавленному подолу.
— Исчадие ада! — Вошедший в раж некогда Толстый Кардинал не может остановиться.
— Демоны завлекают чистые души! — вторят ему его служки в пурпуре.
Грохот за дверями королевских покоев нарастает.
— Это не демон. Это ребенок, — подает голос Лора.
И переводит взгляд на Королеву, всё это время раскачивавшуюся в глубоком трансе.
— Мой сын. Не Антихрист. Мальчик.
Королева, все еще из стороны в сторону качаясь, смотрит на Фаворита. Тот качает головой — нет.
Королева смотрит на некогда Толстого Кардинала — тот неподвижен.
Смотрит на Герцога, кивающего трясущимся подбородком — да, да!
Смотрит на всех в этом зале.
И произносит:
— Господь явил нам милость изгнания дьявола.
Смотрит на Карлицу, тянущую руки к своему мальчику, связанному с ней еще не разрезанной пуповиной.
— Дьявол изгнан!
Страшный стук в двери. Будто кто-то снаружи их выламывает.
Лора пробует обтереть мокрое, сморщенное тельце младенца, укутать, укрыть сухим краем подола.
— Господь даровал изгнание дьявола! — не останавливается Королева.
Сердце у Лоры бьется так, что слышно в самом дальнем углу королевских покоев. И она видит, как в отблесках факелов в такт с ее сердцем пульсирует родничок на голове ее сына.
Королева делает взмах рукой. Тычет пальцем в сторону еще связанного пуповиной с Карлицей младенца.
— Душите!
Набирает больше воздуха и издает истошный визг.
— Душите!!!
Обступившее Карлицу со всех сторон пурпурное кольцо сжимается сильнее. Некогда Толстый Кардинал накидывает на корчащегося на полу младенца подушку. И давит что есть мочи…
Давит на подушку, на личико младенца, все еще связанного пуповиной с Лорой…
Давит…
Давит… Сейчас задушит…
Сколько мгновений новорожденный младенец может продержаться без воздуха?
Давит…
И…
…В этот миг выломанные двери со страшным грохотом распахиваются.
На пороге Бастард! С вооруженными воинами и достопочтенными грандами — членами Кортесов.
— Указ его величества Карла Второго! — зачитывает Хуан Хосе.
Его люди уже окружили Марианну и фаворита Валенсуэлу.
— Регентство Королевы-матери остановлено. Власть отныне переходит к помазаннику божьему Карлу Второму. Предатель Фернандо Валенсуэла приговаривается к казни. Вдовствующей Королеве-матери надлежит отбыть в один из монастырей вдали от столицы.
Члены Кортесов кланяются Карлу, с интересом смотрящему за тем, как корчится на полу прижатый подушкой младенец.
— Ваше Величество, подпишите!
И Хуан Хосе протягивает перо недорослю-королю…
Что дальше? Сценаристка Португалия. Алгарвия. Недавно
— И что было дальше? — спрашивает собеседница, дочитав последнюю главу.
На балконе с видом на океан сидят две женщины — постарше и помоложе. По виду мать и дочка. Та, что постарше, отвечает: