Театр Теней
Шрифт:
Они обменивались предположениями о назначении разных предметов.
Потом поели в ресторане под открытым небом, где музыка играла настолько тихо, что можно было разговаривать. Заказали они столь причудливую смесь местной и международной кухни, что даже официант покачал головой, но они были настроены доставить себе удовольствие.
– Завтра я все это выблюю, – сказала Петра.
– Может быть. Но тогда это будет лучше сделанная смесь…
– Прекрати! Я пытаюсь поесть.
– Но ты же сама начала.
– Я знаю, что так нечестно, но когда об этом говорю я, меня не тошнит. Это как щекотка – самого себя не пощекочешь, и от себя человека не тошнит.
– Со мной бывает.
– Не сомневалась. Наверное, свойство ключа Антона.
Так они продолжали болтать ни о чем, пока не услышали взрывы – сначала далеко, потом ближе.
– Это не может быть налет на Дамаск, – сказала Петра, понизив голос.
– Нет, это, кажется, салют, – ответил Боб. – Думаю,
Кто-то из поваров выбежал и разразился потоком арабских слов, которые Боб и Петра, конечно же, понять не могли. Сразу же все местные посетители вскочили и побежали – некоторые даже прочь, не заплатив, и никто их не пытался задержать.
Посетителям, не говорящим по-арабски, осталось только гадать, что же случилось.
Наконец вышел смилостивившийся официант и объявил на общем языке:
– Должен с сожалением сообщить, что ваши заказы задерживаются. Через минуту будет говорить Халиф.
– Халиф? – спросил какой-то англичанин. – Он разве не в Багдаде?
– Я думала, в Стамбуле, – сказала какая-то француженка.
– Уже много сот лет нет Халифа, – объявил японец профессорского вида.
– Очевидно, теперь есть, – рассудительно ответила Петра. – Интересно, пустят ли нас на кухню посмотреть.
– Ну, не знаю, хочется ли мне этого, – сказал англичанин. – Если они заполучили себе нового Халифа, то какое-то время настроение будет у них очень шовинистическое. Что, если они ради праздника решать повесить сколько-нибудь иностранцев?
Японский ученый возмутился таким предположением, и пока они с англичанином вежливо набрасывались друг на друга, Петра, Боб, француженка и еще несколько человек пробрались сквозь качающуюся дверь кухни, где на них едва ли обратили внимание. Кто-то принес приличного размера плоский экран и поставил на полку, прислонив к стене.
Алаи уже был на экране.
Правда, толку смотреть было немного – ни единого слова они не могли понять. Придется ждать, пока в сетях не появится полный перевод.
Но карта Западного Китая говорила сама за себя. Ясно, что Алаи объяснял, как объединились мусульманские народы для освобождения давно угнетаемых братьев в Синьцзяне. Официанты и повара почти каждое предложение встречали возгласами – Алаи будто знал, что так будет, потому что делал паузы в нужных местах.
Не имея возможности понять слова, Петра и Боб сосредоточились на других моментах. Боб попытался определить, идет ли речь в прямом эфире. Часам на стене верить было нельзя – их цифровое изображение могли бы вставить в момент вещания, и когда бы ни повторялась передача, время будет реальное. Он получил ответ, когда Алаи встал и подошел к окну. Камера последовала за ним и показала простор, залитый перемигивающимися в темноте огнями Дамаска. Шла прямая трансляция. И что бы ни говорил сейчас Алаи, показывая на город, он явно произвел нужный эффект, потому что сейчас только что радостно кричавшие повара и официанты плакали открыто, не стыдясь своих слез, прилипнув глазами к экрану.
Петра тем временем пыталась понять, кем кажется Алаи смотрящим на него мусульманам. Она очень хорошо знала его лицо, и потому попробовала отделить мальчика, которого она когда-то знала, от того человека, которым он стал. Сострадание, увиденное ею раньше, стало еще заметнее. Глаза Алаи были полны любви. Но были в них и огонь, и достоинство. Он не улыбался – как и положено в час войны предводителю нации, сыны которой гибнут в битвах и сами убивают. Но он и не произносил тирад, заводя толпу в опасный энтузиазм.
Пойдут ли эти люди за ним в бой? Да, конечно, поначалу, когда он может рассказать им легенды легких побед. Но потом, когда наступят трудные времена и фортуна от них отвернется, пойдут ли они за ним?
Наверное, да. Петра видела в нем не столько великого полководца – хотя можно было бы себе представить, что Александр был на него похож, или Цезарь, – сколько царя пророка. Саул или Давид. Оба они были молоды, когда пророчество призвало их вести свой народ на войну во имя Божие. Жанна д'Арк.
Хотя Жанна д'Арк погибла на костре, а Саул упал на собственный меч – нет-нет, это был Брут или Кассий, а Саул велел собственному солдату себя убить, кажется? Все равно плохой конец. А Давид умер в позоре, и Бог запретил ему построить святой храм, потому что он убил Урию, чтобы жениться на Вирсавии.
Тоже не слишком хорошие прецеденты.
Но до того как пасть, они знали славу.
18
Война на Земле
Кому: Chamrajnagar%Jawaharlal@ifcom.gov
От: AncientFire%Embers@han.gov
Тема: Будущее официальное заявление
Мой уважаемый друг и коллега!
Мне огорчительно, что Вы можете даже предположить, будто в такой час беды, когда Китай подвергся неспровоцированному нападению орд религиозных фанатиков, у нас нашлись бы желание или возможность провоцировать Международный Флот. К Вашей организации, которая столь недавно спасла человечество от нашествия звездных драконов, мы испытываем лишь глубочайшее уважение.
Наше официальное заявление, которое должно скоро быть обнародовано, не содержит наших умозаключений на тему о том, кто же на самом деле несет ответственность за трагическую гибель шаттла, сбитого над территорией Бразилии. Не признавая за собой какого бы то ни было участия в этом инциденте или предварительной осведомленности о нем, мы выполнили собственное предварительное расследование и обнаружили, что использованная техника действительно могла быть произведена на территории Китая.
Это причиняет нам невероятные страдания, и мы покорнейше просим Вас не обнародовать этой информации. Вместо этого мы прилагаем документацию, показывающую, что одна наша пусковая установка, оказавшаяся неучтенной и потому могшая быть использована для совершения этого преступления, была в свое время передана под контроль некоего Ахилла де Фландреса, очевидно, для военных операций, предпринятых в связи с нашей превентивной оборонительной акцией против индийского агрессора, терзающего Бирму. Мы считали, что этот материал был нам возвращен, но следствие показало, что возврат не был сделан.
Ахилл де Фландрес одно время находился под нашей защитой, когда оказал нам услугу, предупредив об угрозе, которую Индия представляет для мира в Юго-Восточной Азии. Однако нам стали известны некоторые преступления, совершенные им до того, как он поступил к нам на службу, и мы взяли его под стражу (см. документацию). При перевозке к месту перевоспитания на конвой напали неопознанные войска и освободили Ахилла де Фландреса, перебив всех сопровождающих его военнослужащих.
Поскольку почти сразу после этого Ахилл де Фландрес оказался в резиденции Гегемона в Риберао-Прето, Бразилия, и занял должность, на которой смог совершить множество злодейств после поспешного отбытия Питера Виггина, и поскольку указанная ракета была запущена с бразильской территории, и шаттл был сбит над Бразилией, мы предполагаем, что место, где следует искать виновного в нападении на МФ, это Бразилия, точнее, территория Гегемонии.
Окончательная ответственность за все действия де Фландреса после его побега из-под стражи должна быть возложена на тех, кто его освободил, а именно Гегемона Питера Виггина и его вооруженные силы, предводительствуемые Юлианом Дельфийски, а в последнее время – тайским националистом Сурьявонгом, которого китайское правительство рассматривает как террориста.
Надеюсь, что эта информация, сообщенная Вам неофициально, окажется полезной в Вашем расследовании. Если же мы можем быть полезны еще чем-нибудь, что не помешает нашей отчаянной борьбе за самую свою жизнь против варварских орд Азии, мы будем рады Вам служить.
Ваш скромный и недостойный коллега,
От: Chamrajnagar%Jawaharlal@ifcom.gov
Кому: Graff%pilgrimage@colmin.gov
Тема: Кто возьмет на себя вину?
Дорогой Хирам!
Из приложенного письма почтенного главы китайского правительства Вы сами видите, что они решили отдать нам Ахилла как жертвенного агнца. Я думаю, они будут рады, если мы от него избавимся, избавив их от этой работы. Наши следователи официально объявят, что пусковая установка – китайского производства и прослежена до Ахилла де Фландреса – без упоминания, что когда-то ему ее дало китайское правительство. Если нас спросят, мы откажемся теоретизировать на эту тему. Это лучшее, на что они могут рассчитывать.
А пока что у нас есть твердые законные основания для вмешательства в дела на Земле – и по свидетельству, полученному от страны, которая более всего склонна была бы жаловаться на такую интервенцию. Мы ничего не будем делать такого, что повлияло бы на результат или ход войны в Азии. Сначала мы попросим сотрудничества от правительства Бразилии, но ясно дадим понять, что обойдемся и без него как в военном, так и в юридическом отношении. Потом мы попросим их изолировать территорию Гегемонии, никого не пропускать ни туда, ни оттуда до прибытия наших войск.
Я прошу Вас информировать Гегемона и соответственно скоординировать Ваши планы. Должен ли г-н Виггин присутствовать при взятии комплекса – вопрос, по которому у меня нет мнения.
Вирломи не входила в города – эти времена кончились. Когда она была свободна странствовать, пилигрим в стране, где люди либо проживали жизнь в родной деревне, или прерывали с ней все связи и всю жизнь жили на дорогах, ей нравилось приходить в деревни, и каждая была приключением в собственных декорациях сплетен, трагедий, юмора, романтики и иронии.
В колледже, куда она недолго ходила между возвращением из космоса и призывом в штаб индийских вооруженных сил в Хайдарабаде, быстро стало понятно, что интеллектуалы считают свою жизнь – жизнь умственную, с бесконечным самокопанием, с автобиографией, обрушиваемой на всех новых знакомых, – в чем-то выше однообразной, бессмысленной жизни простолюдинов.