Театральные комедии
Шрифт:
ДАНИИЛ. Где работать?
АНДРЕЙ. На дому – у себя в мастерской, где же еще! Было бы глупо бездельничать, если работы Андрея Раскатова настолько поднялись в цене.
ДАНИИЛ. Ты будешь рисовать от его имени?
АНДРЕЙ. От своего – от прежнего своего. Надо же восполнять убывающую коллекцию. Прямо сейчас и приступлю. Я всегда только в работе находил успокоение. (Уходит.)
ДАНИИЛ. Андрей играет с огнем, ему опасно оставаться здесь.
АННА. Тебе тоже рискованно появляться у нас.
ДАНИИЛ. Конечно, если теперь Андрей будет безвылазно околачиваться тут.
АННА. Опасно по другой причине. Соседка Оксана…
ДАНИИЛ (вертит пальцем у виска). Эта?
АННА. Да, эта. Она считает, что Канаева убил именно ты.
ДАНИИЛ. Я?!
АННА. Она как-то видела тебя с сигаретой на балконе и решила, что ты его столкнул.
ДАНИИЛ. Надеюсь, она не сказала об этом Андрею?
АННА. Сказала не только Андрею, но и капитану. Но хорошо, что не смогла описать твою внешность.
ДАНИИЛ. Но теперь-то она меня рассмотрела…
АННА. И может побежать в полицию.
ДАНИИЛ. Господи! Неужели и мне придется обзаводиться бородой?
АННА. Хватит с меня бородатых! Их неудобно целовать. Не надо никаких бород, ты никого не убивал, документы у тебя в порядке. И потом, ты не можешь оставить меня наедине с уголовником.
ДАНИИЛ. С Андреем? Я думаю, он и муху не способен обидеть.
АННА. А Борис Канаев, под чьим именем он скрывается? Актеры иной раз еще не так перевоплощаются!
ДАНИИЛ. Нет, Андрей не шизофреник. Он вообразил себя гениальным художником. Вторую роль – уголовника – ему не потянуть.
АННА. Дай-то бог. Но первую он играет превосходно. Иначе бы Эйлер на выложил за картины сто тысяч. А вот, кажется, и сам Эйлер.
Входит ЭЙЛЕР.
ЭЙЛЕР. Я вернулся, поскольку думаю, что вам сейчас постоянно требуется моя помощь.
АННА. Конечно, Владислав. Знакомьтесь, Даниил – большой поклонник таланта Андрея. У них идеально совпадали вкусы.
ДАНИИЛ. Меня всегда потрясал цвет и особенно формы в его лучших работах.
АННА. Даниил собирал все, к чему прикасалась рука Андрея.
ЭЙЛЕР (заинтересованно). У вас есть его работы?
ДАНИИЛ. Несколько десятков.
ЭЙЛЕР. Невероятно.
ДАНИИЛ. Не верите?
ЭЙЛЕР. Что вы? Конечно верю. И удивляюсь, насколько дружеские отношения искажают художественный вкус!
ДАНИИЛ. Да-а-а, во вкусе Андрею не откажешь.
ЭЙЛЕР. Я говорю о вашем вкусе. Ваше расположение к Андрею распространилось и на его работы. Но если говорить честно – разумеется, это сказано невовремя и не к месту – художник он был посредственный, и полотна его ничего не стоят. Не более двух пятаков – закрыть ему глаза
ДАНИИЛ. Вы так полагаете?
ЭЙЛЕР. Уверен. Очевидное и неприятное. Их без ущерба можно выбросить или заново загрунтовать.
ДАНИИЛ. Ну, знаете!.. Это вы хватили. Андрей – гений!
ЭЙЛЕР. Гений тот, кто продает этот мусор. В экзотических странах слоны с кисточкой малюют такие шедевры. Раньше он рисовал как трехлетний ребенок, но потом начал утрачивать навыки.
ДАНИИЛ. Извините, это уж слишком! Я не собираюсь выслушивать подобные глупости. (Уходит.)
АННА. Владислав, но вы недавно говорили совсем другое.
ЭЙЛЕР (прикладывая палец к губам). Т-с-с… Я и сейчас говорю. Но нельзя, чтобы работы Андрея оставались в руках дилетантов. Нам с вами обязательно надо вернуть их обратно, желательно, как можно дешевле. Иначе он продаст их кому-то, и они начнут гулять по миру, сбивая цену. Стричь купоны с искусства – вот настоящее искусство!
АННА. Владислав, вы все время говорите нам.
ЭЙЛЕР. А как же иначе! Я не мыслю своей жизни без вас. Вы думаете почему я выставлял картины Андрея?
АННА. Почему?
ЭЙЛЕР. В надежде, что вы станете чаще приходить в мой салон. Но он предпочитал надоедать сам. Я уже отчаялся увидеть вас, а тут неожиданно – удача.
АННА. Удача?
ЭЙЛЕР. В смысле, большое несчастье – нелепая смерть великого художника. Так что нам следует как можно быстрее выудить полотна у его друга-лопуха.
АННА. Я сделаю все возможное.
ЭЙЛЕР. А я для вас – все невозможное! Вы не представляете, какой ажиотаж поднялся вокруг работ вашего покойного супруга и моего давнего друга. Меня донимают звонками. Но я держу паузу – нынешний уровень цен – только подножье огромной вершины.
Входит АНДРЕЙ в парике.
АНДРЕЙ. Анна Владимировна, звонили четыре гримера насчет вашего супруга – предлагали свои услуги. Я никогда не думал, что приводить в порядок покойников столь прибыльное занятие.
ЭЙЛЕР. Тогда почему вы не посоветовали своему покойному другу заняться гримерным бизнесом. Для художника это лучший из вариантов. Во-первых, не нужны холсты, во-вторых, меньше уходит красок, поскольку основа значительно меньше (очерчивает пальцем свое лицо). Опять же, гарантированы постоянные заказы. Андрей понапрасну изводил столько материалов, а в итоге – его картины ничего не стоят.
АНДРЕЙ (потрясенный). Как ничего?
АННА. Борис, господин Эйлер знает что говорит.
ЭЙЛЕР. Я в этом бизнесе двадцать лет.
АНДРЕЙ (поворачиваясь к картинам). И эти фиолетовые флюиды южного сияния, по-вашему, тоже дешевка? (Любуется картинами.)
ЭЙЛЕР (за спиной Андрея жестами демонстрирует восторг и восхищение, но говорит противоположное). Три копейки! Еще придется тратиться на белила, чтобы замазать фиолетовые потеки. А на гримеров не скупитесь – Андрей не виновен, что при рождении был обойден талантом.