Театральный роман (Сборник)
Шрифт:
Г о л у б к о в. Вы же интеллигентные люди!.. Я докажу!..
С е р а ф и м а. Вот один только человек и нашелся в дороге... Ах, Крапилин, красноречивый человек, что же ты не заступишься?
Серафиму и Голубкова уводят.
К р а п и л и н (став перед Хлудовым). Точно так. Как в книгах написано: шакал! Только одними удавками войны не выиграешь! За что ты, мировой зверь, порезал солдат на Перекопе? Попался тебе, впрочем, один человек, женщина. Пожалела удавленных, только и всего. Но мимо тебя не проскочишь, не проскочишь! Сейчас ты
Т и х и й. Позвольте убрать его, ваше превосходительство?
Х л у д о в. Нет. В его речи проскальзывают здравые мысли насчет войны. Поговори, солдат, поговори.
Т и х и й (манит кого-то пальцем, и из двери контрразведывательного отделения выходят два контрразведчика. Шепотом). Доску.
Появляется Т р е т и й к о н т р р а з в е д ч и к с куском фанеры.
Х л у д о в. Как твоя фамилия, солдат?
К р а п и л и н (заносясь в гибельные выси). Да что фамилие? Фамилие у меня неизвестное – Крапилин-вестовой! А ты пропадешь, шакал, пропадешь, оголтелый зверь, в канаве! Вот только подожди здесь на своей табуретке! (Улыбаясь.) Да нет, убежишь, убежишь в Константинополь! Храбер ты только женщин вешать да слесарей!
Х л у д о в. Ты ошибаешься, солдат, я на Чонгарскую Гать ходил с музыкой и на Гати два раза ранен.
К р а п и л и н. Все губернии плюют на твою музыку! (Вдруг очнулся, вздрогнул, опустился на колени, говорит жалобно.) Ваше высокопревосходительство, смилуйтесь над Крапилиным! Я был в забытьи!
Х л у д о в. Нет! Плохой солдат! Ты хорошо начал, а кончил скверно. Валяешься в ногах? Повесить его! Я не могу на него смотреть!
Контрразведчики мгновенно накидывают на Крапилина черный мешок и увлекают его вон.
Г о л о в а н (появляясь). Приказание вашего превосходительства исполнено. Летчики вылетели.
Х л у д о в. Всем в поезд, господа. Готовь, есаул, мне конвой и вагон!
Все исчезают.
(Один, берет телефонную трубку, говорит в нее.) Командующий фронтом говорит. На бронепоезд «Офицер» передать, чтобы прошел, сколько может, по линии, и огонь, огонь! По Таганашу огонь, огонь! Пусть в землю втопчет на прощанье! Потом пусть рвет за собой путь и уходит в Севастополь! (Кладет трубку, сидит один, скорчившись на табуретке.)
Пролетел далекий вой бронепоезда.
Чем я болен? Болен ли я?
Раздается залп с бронепоезда. Он настолько тяжел, этот залп, что звука почти не слышно, но электричество мгновенно гаснет в зале станции, и обледенелые окна обрушиваются. Теперь обнажается перрон. Видны голубоватые электрические луны. Под первой из них, на железном столбе, висит длинный черный мешок, под ним фанера с надписью углем: «Вестовой Крапилин – большевик». Под следующей мачтой другой мешок, дальше ничего не видно.
(Один в полутьме смотрит на повешенного Крапилина.) Я болен, я болен. Только не знаю чем.
О
Н а ч а л ь н и к с т а н ц и и (в полутьме ищет и сонно бормочет). Дура, дура Николаевна... Олька. Олька-то где? Олечка, Оля, куда же ты, дурочка, куда ты? (Схватывает Ольку на руки.) Иди на руки, на руки к отцу... А туда не смотри... (Счастлив, что не замечен, проваливается в тьму, и сон второй кончается.)
Конец первого действия
Действие второе
Сон третий
...Игла светит во сне...
Какое-то грустное освещение. Осенние сумерки. Кабинет в контрразведке в Севастополе. Одно окно, письменный стол, диван. В углу на столике множество газет. Шкаф. Портьеры. Т и х и й сидит за письменным столом в штатском платье. Дверь открывается, и Г у р и н впускает Г о л у б к о ва.
Г у р и н. Сюда... (Скрывается.)
Т и х и й. Садитесь, пожалуйста.
Г о л у б к о в (он в пальто, в руках шляпа). Благодарю вас. (Садится.)
Т и х и й. Вы, по-видимому, интеллигентный человек?
Голубков робко кашлянул.
И я уверен, вы понимаете, насколько нам, а следовательно, и командованию важно знать правду. О контрразведке красные распространяют гадкие слухи. На самом же деле это учреждение исполняет труднейшую и совершенно чистую работу по охране государства от большевиков. Согласны ли вы с этим?
Г о л у б к о в. Я, видите ли...
Т и х и й. Вы меня боитесь?
Г о л у б к о в. Да.
Т и х и й. Но почему же? Разве вам причинили какое-нибудь зло, пока везли сюда, в Севастополь?
Г о л у б к о в. О нет, нет, этого я не могу сказать!
Т и х и й. Курите, пожалуйста. (Предлагает папиросы.)
Г о л у б к о в. Я не курю, благодарю вас. Умоляю вас, скажите, что с ней?
Т и х и й. Кто вас интересует?
Г о л у б к о в. Она... Серафима Владимировна, арестованная вместе со мной. Клянусь, что это просто нелепая история! У нее припадок был, она тяжело больна!
Т и х и й. Вы волнуетесь, успокойтесь. О ней я вам скажу несколько позже.
Молчание.
Ну, довольно разыгрывать из себя приват-доцента! Мне надоела эта комедия! Мерзавец! Перед кем сидишь? Встать смирно! Руки по швам!
Г о л у б к о в (подымаясь). Боже мой!
Т и х и й. Слушай, как твоя настоящая фамилия?
Г о л у б к о в. Я поражен... моя настоящая фамилия Голубков!
Т и х и й (вынимает револьвер, целится в Голубкова. Тот закрывает лицо руками). Ты понимаешь ли, что ты в моих руках? Никто не придет тебе на помощь! Ты понял?