Тебе посвящается

Бременер Макс Соломонович

...У двери 5-го «Б» Валерия остановил Игорь.

– Твои на месте, в полном составе, – сказал он. – Сей­час приступишь к воспитательной работе. Ты, Валер, вот что: поимей в виду одну вещь... Хорошо б, если получит­ся, выведать, кто к мальцам присосался. После откровенностей Ляпунова, задавалы этого, нужно все же доис­каться.

Валерий энергично кивнул: правильно.

– Ты почуял, кстати, – продолжал Гайдуков, – что он для фасона все это... Перед девчатами покрасоваться. А нам с тобой стал бы он говорить, жди! Так что опять, выходит, слава девчатам!

Валерий

подумал, что у них с Игорем часто совпадают впечатления.

Когда Ляпунов, понизив голос, поверял им секреты, ему тоже казалось, что тот красуется. И удивляло, что Ляпунов с одинаковой гордостью рассказывал обо всем: о том, что отец дает ему денег вволю, о том, что «тип» предлагал ему примкнуть к темной компании, и о том, что он от этого отказался.

– Счастливо! – бросил Гайдуков сосредоточенно мол­чавшему Валерию.

Из учительской вышла классная руководительница 5-го «Б», которой предстояло познакомить пионеров с но­вым вожатым.

Классная руководительница представила Валерия и ушла.

– Теперь я буду вашим вожатым, – глядя в стол, ска­зал Валерий, хотя это было уже известно ребятам. – Да­вайте решим, какими делами вы будете заниматься, и на­метим план на первую четверть, – проговорил он так медленно, точно изъяснялся на чужом языке и про себя согласовывал слова в роде, числе и падеже.

Ребята, не отвечая, о чем-то шептались. И Валерий ощутил, что, кажется, все сорвалось и пропало. С ним слу­чались такие «заскоки», если он что-либо неудачно начи­нал. Стоило ему, отлично помня урок, в начале ответа не­нароком ошибиться и увидеть недовольное лицо учителя, как он начинал мямлить и, тоскливо сознавая, что все гу­бит, уже не мог себя переломить. Если учитель не сетовал ободрительно: «Ну, что ты бубнишь, Саблин, ведь знаешь же материал!» – Валерий после обреченного бормотания «засыпался».

И сейчас он был на пороге провала и мечтал лишь о том, чтоб встреча прошла хоть как-нибудь, хоть по-обыч­ному, только б гладко...

Валерий с усилием поднял глаза на ребят и сразу при­метил несколько знакомых лиц. Это были мальчики, кото­рые при нем и при Игоре перелезали через забор. Они смотрели на него с любопытством, и вообще никто пока не роптал и даже, кажется, не скучал.

– Акробатикой тут у вас многие увлекаются, я знаю. Наблюдал один раз. Ну, а еще чем?.. Или больше ни­чем? – спросил он, радуясь, что вопрос прозвучал как ни в чем не бывало, даже весело, и глупое оцепенение сбро­шено.

Дальше все пошло вроде бы так гладко, как он мечтал, а может быть, и лучше.

Быстро уговорились пойти в Третьяковскую галерею, взяв в провожатые «художника получше» из шефствую­щего над школой Союза художников. Пригласить прово­жатого надоумил худенький мальчик, по фамилии Хме­лик, не поверивший при знакомстве у забора, что Валерий с Игорем – достаточно крепкая защита от поджидающих в переулке хулиганов.

Без фуражки Хмелик был еще менее мужествен, он казался таким маленьким и беззащитно-домашним, что Валерий, забывая, что перед ним пятиклассник, умилялся связности его речи.

Потом все прямо-таки

загорелись идеей совершить зи­мой лыжную вылазку, а летом – недельный шлюпочный поход, подобный тому, в котором Валерий участвовал сам, еще пионером. Некоторые ребята заявили, что тотчас всту­пят в школьный географический кружок, потому что имен­но кружок будет готовить походы по воде и по суше.

Под конец порешили непременно ходить сообща на все детские и юношеские фильмы и затем обсуждать их. А причастный к акробатике крепыш Геннадий Конев (ко­гда перелезали через забор, он подставлял товарищам плечи) предложил смотреть все вообще хорошие фильмы, хотя бы и взрослые, потому что «из-за какого-нибудь по­целуя на мировую картину не попадешь и жди, когда шестнадцать стукнет».

Словом, похоже было на то, что общий язык с ребята­ми нашелся сам собой, даже искать не пришлось.

– Так. А кто у вас члены совета отряда? – поинтере­совался Валерий, собираясь затем выполнить совет Иго­ря и прямо спросить у них, кто из старшеклассников оби­рает младших.

Поднялось несколько мальчиков и девочек, в том чис­ле Хмелик и Конев.

– Ну, а кто же из вас председатель совета?

Разглядывая членов совета, Валерий подумал, что уди­вительнее всего было бы, если б председателем оказался Хмелик.

С последних парт, где по трое сидели мальчишки, до­несся не шепоток, а, скорее, какой-то шорох. После корот­кой паузы ребята стали отвечать вразнобой:

– А его сегодня нет...

– А он домой ушел...

– Он заболел...

– Не заболел, а с лестницы свалился.

– Да на истории был еще...

– А на арифметике – нет...

– Он с лестницы свалился, – повторили с задней парты.

– Говорит, что свалился, – сказал Хмелик, словно по­правляя.

– Не «говорит», а об ступеньку расшибся! – грубо отозвались с задней парты.

– Может, председатель на арифметике оставаться не хотел? И оттого у него хворь появилась... – предположил Валерий, чувствуя, что тут что-то не так.

– Что вы, Лаптев ведь отличник! – возразили хором девочки – наверное, пораженные, что кому-то могут быть неизвестны успехи председателя в ученье. – Он ни капельки не боится, когда его вызывают.

– Значит, на последней перемене Лаптев упал, раз­бился и ушел домой, – сказал Валерий. – А его проводил кто-нибудь?

Встал мальчишка с задней парты и принялся объяс­нять со старательностью троечника, который силится рас­суждать, как велят на уроке, и в усердии вслух сам себе задает вопросы:

– Лаптев разбился на последней переменке. Теперь: как получилось, что он из школы пошел один? Это получилось ввиду того, что у него ноги целые. Он сбегал в учи­тельскую и отпросился. Теперь: откуда мы взяли, что Лап­тев разбился? У него из носа кровь текла. Он упал лицом об пол.

– А ты видел? – спросил Гена Конев.

– А тебе что? – буркнул мальчишка.

Остальные настороженно молчали.

– Как твоя фамилия? – Валерий по проходу между партами приблизился к мальчишке.

– Моя? – переспросил тот. – Тишков. А что?