Тебе принадлежу

Победа Виктория

— Прости меня, Кать, если бы я мог поступить иначе…

— Не надо, — останавливаю его, очередной приступ тошноты подкатывает к горлу, но я сдерживаю порыв, делаю глубокий вдох и добавляю: — Ты должен исчезнуть, Стас, уезжай, тебя не будут преследовать.

Договорив, подхожу к двери и уже собираюсь дернуть ручку, как она вдруг распахивается и внутрь влетает разъяренный Макс, а следом за ним Димка в сопровождении парней из охраны. Словно озверев, Макс набрасывается на Стаса, наносит удар один за одним. Швыряет Стаса на пол, продолжая бить того, но уже ногами. Понимаю, что, если не остановлю его, Стасу конец. Макс убьет его, а я обещала, что его отпустят.

— Хватит, пожалуйста, —

кричу, что есть силы, — Макс! Остановись, слышишь!

К счастью Макс все-таки останавливается, бросает на меня удивленный взгляд.

— Выведите ее отсюда, — приказывает своим людям, но прежде, чем кто-то из них успевает среагировать, я бросаюсь к Максу, обхватываю его шею и прижимаюсь к ему изо всех сил, только так, я могу его остановить, знаю, что он не станет делать резких движений, побоится навредить мне и малышу. Обнимаю его, покрываю лицо поцелуями, шепчу просьбы отпустить Стаса.

— Отпустить? — рявкает Макс. — Да я закопаю его заживо.

— Пожалуйста, пожалуйста, — продолжаю шептать, вцепившись мертвой хваткой в его рубашку, — пожалуйста, отпусти его.

Проходит несколько долгих секунд прежде, чем ладони Макса опускаются мне на спину, и он крепко меня обнимает, зарывшись носом в мои волосы. Он рядом, мы наконец-то вместе, а все остальное больше не имеет никакого значения. Люблю, как же сильно я его люблю. Он вернулся ко мне, вернулся целый и невредимый. Я уверенна, он отомстил, сделал все, чтобы уничтожить тех тварей. Заставил их пожалеть о содеянном, страдать и умирать в агонии. Не отпущу его больше, не смогу. Слишком долго длилась разлука. Хочу, чтобы он рядом был, всегда, вот так прижимал меня к себе и не отпускал ни на шаг.

— Ты мне все расскажешь, — произносит он и поворачивается к Стасу, сидящему на холодном полу у стены, с разбитым лицом. — Поднимайся и вали, и, если я снова о тебе услышу, на второй шанс можешь не рассчитывать, — обращается к нему Макс и я шумно выдыхаю от облегчения словно груз весом не менее тонны упал с плеч.

Наблюдаю, как с трудом, но Стас все же поднимается, морщится от боли, и делает несколько неуверенных шагов вперед. Уже у самого выхода, он оборачивается, смотрит на меня и тихо, одними губами произносит:

— Прости меня.

Только после того, как Стас скрывается из нашего поля зрения, Макс срывается и начинает орать на всю больницу:

— Какого мать вашу хрена, как это произошло, вы, блядь, совсем охуели? — орет на охрану, те в свою очередь совсем поникли, молча слушают занимательные эпитеты в свой адрес, а я продолжаю сжимать рубашку Макса, кажется, если я отпущу ее, он просто разорвет своих парней.

— Они не виноваты, — тихо произносит Юлька и я только сейчас замечаю, что все это время Дима прижимает ее к своей груди. — Мы запретили проверять персонал, а Стас, он неожиданно появился, даже я его не узнала, не говоря уже о них, — кивает в сторону провинившихся охранников, те, кажется, уже успели себя похоронить. — Когда он вынул пистолет, я сделала вид, что просто говорю с врачом, и приказала ребятам оставаться на месте.

— Блядь, — очередной поток брани вырывается из уст Макса, кому-то не мешало бы вымыть рот с мылом. Кладу ладонь ему на губы, призывая помолчать. Все ведь хорошо, а парни и так понимают свою ошибку. Хватит на сегодня потрясений.

— Я так по тебе скучала, — произношу и не сумев сдержать слезы, начинаю рыдать в голос, уткнувшись носом в его грудь и размазывая черные пятна по его рубашке. Вот тебе и водостойкая тушь. Верь после этого тому, что говорят консультанты в магазинах.

— Я тоже, малышка, я тоже.

Глава 42

Катя

—Куда

мы едем? — спрашиваю, когда машина трогается с места.

—Увидишь, — улыбается Максим, не сводя глаз с дороги.

Он просто вынес меня из больницы на руках, посадил в машину и повез неизвестно куда. Сколько бы я не протестовала, аргументируя свое нежелание покидать больницу состоянием Лары и тем, что после всего, что она пережила ей нужна поддержка. Она ведь будет совсем одна, когда проснется.

«Ты сейчас ей ничем не поможешь, одна она не останется, не переживай» — было мне ответом. На мой вопрос о том, что он имеет в виду, Макс лишь загадочно улыбнулся, но комментировать не стал.

Спустя почти пол часа езды, Макс, вдруг, сворачивает на обочину и останавливает машину. Смотрю на него вопросительно, пока он достает из бардачка длинную черную ленту.

— Малышка, закрой глазки, — ласково произносит он и один лишь его тон и горящий взгляд вызывают во мне желание подчиниться, сделать все, о чем он попросит. Не задавая вопросов, молча прикрываю глаза и жду его дальнейших действий. Чувствую, как на глаза мне надевают повязку, прохладная ткань приятно будоражит кожу. Тянусь рукой, наощупь нахожу лицо Макса и провожу пальчиками по щетине. Выругавшись раз в десятый только за последний час, он срывается и впивается в мои губы. Жестко. Напористо. Ерзаю на кресле и стону в губы любимого, сгорая от желания избавить нас от одежды и наконец насытиться друг другом, восполнить недели разлуки, насладиться близостью этого мужчины.

—Тихо, малышка, потерпи, — Макс прерывает поцелуй, когда я совершенно не отдавая отчет своим действиям, собираюсь наплевать на все и закончить начатое прямо здесь, в машине, посреди дороги. И это я, Катя Громова, которая поцеловалась-то впервые в двадцать один год. Хнычу от накрывшего меня разочарования, когда Макс все-таки отстраняется и снова заводит двигатель. Железный человек, блин. Дальше мы едем в полной тишине и только шумное дыхание Макса говорит о том, что он не так спокоен, как кажется. Улыбаюсь, потому что не одной мне сейчас не терпится укрыться от всего мира и хоть на несколько часов забыть обо всех и обо всем. Погруженная в свои мысли не замечаю, что автомобиль уже стоит на месте, а Макс уже успел покинуть салон и открыть дверь с моей стороны.

— Осторожно, — произносит Макс, подхватывая меня под локоток и помогая выбраться из машины. С завязанной на глазах плотной материей сделать это совсем не легко и, естественно, зацепившись за что-то одной ногой я теряю равновесие и впечатываюсь носом в грудь Макса. Громкий смех моего жениха заставляет меня насупиться, но уже в следующую секунду, я забываю о своей обиде, потому что снова чувствую его губы на своих. На этот раз действует осторожнее, проводит языком по моим губам, касается их невесом, всасывает, апокусывает, снова возрождая во мне желание. Погружаюсь, тону в ощущениях, что дарят его губы и возвращаюсь в реальность только, когда чувствую, что повязки на глазах уже нет. Открываю глаза, морщусь от яркого света, давая глазам привыкнуть. Макс тем временем обхватывает меня за плечи и разворачивает на сто восемьдесят градусов. Глаза наконец привыкают, и я возвращаю себе способность видеть. Мне не сразу удается понять, где мы, а когда наконец удается, у меня земля из-под ног уходит. Сердце делает кульбит, ноги начинают дрожать, а на глаза наворачиваются слезы. Как? Как он это сделал? Как узнал? Стоя посреди двора, я жадно хватала ртом воздух, которого катастрофически не хватало. Слезы уже лились ручьем, и только обеспокоенный голос Макса и его прикосновения вывели меня из странного транса.