Шрифт:
Воланду
Люблю и плачу, умирая
Прольюсь в тебе слезой
Пусть звездный мир себя свершая
Зовет тебя со мной
Люблю и плачу, умирая
Но где судьба
Фантаны
Летим с тобой сквозь клочья дыма – две падшие звезды!
Под нами грешный мир пылает
Над нами свет судьбы
и вечная любовь
Люблю и плачу, умирая
Судьба зовет с собой
Горит любовь, не умирая
Прекрасная как боль
Эдит Пиаф
Чуть охрипшая и заблудшая,
Пела девушка, грошек ждущая.
Дождь накрапывал – мокла улица,
И Воробушек горько хмурился —
Над собором Нотр-Дам де Пари,
Ангел любви не спал до зари.
Дракул и Христос
Ну, вот дорога, дом, висящий крест.
Толпа зевак мечтающих о чуде.
А вот и двое; Дракул и Христос.
Один в огне, другой – в хламиде грубой.
– Куда ты вдруг? – изрёк «изящный» друг.
– А ты куда? – спросил вдруг, обнаженный.
– Моя дорога в ад, но там приятен круг;
вокруг друзья и выпить можно много,
а ты один и смертен твой удел.
И крест тяжел, и вряд ли будет чудо.
Но над толпою голос прогремел: из праха созданы, пусть в прахе и прибудут!
Осень
Колдунья мать и дети колдунята
В старинном парке рассыпают злато.
Как осени дары горит листва берез,
И плачет сердце, скоро уж мороз.
А на морозе слезы как хрусталь,
В высоком небе неизмерна даль,
И годы что ушли давным-давно,
Как старый фильм про первую любовь.
Любимый
Не украла, не убила, не просила,
Просто так взяла и все забыла.
И жива, жива моя звезда,
но, а ты забытый навсегда.
Так забытый, что кричу ночами.
Так любимый, что не для печали,
и для слез желанья больше нет,
ну, прощай, ищу другой рассвет.
…Ужаснее на свете
Нет подлости ужаснее на свете,
Чем подлость губ целующих распятье.
И в сердце рана, и в груди обман.
Жизнь человека соткана из тайн.
Есть тайна в теле, тайна у судьбы.
Безмерно горе; вечно мы грешны!
А Бог-судия не дремлет и речёт: не согрешишь,
прощенья не найдешь!
Петербургу
Я в сером дождике,
Конец ознакомительного фрагмента.