Тебя не заменит никто

Шорников Павел

Потихоньку Кирилл начинал использовать связи, так щедро переданные ему миссис Томпсон. А начал он договором с “Нью-Йорк таймс” на серию статей об экономическом положении в России.

Дженни познакомила его со своей давнишней подругой, швейцаркой Евой Фрид из Базеля.

Знакомство состоялось в ресторане “Олд Бургунди” в отеле “Хилтон”, где остановилась Ева.

Подруга Дженни оказалась редкостной красоты женщиной. Нет, это была даже не женщина, а живое произведение искусства. На встречу Ева надела белое платье, выглядевшее ослепительным на фоне красных стен ресторана.

Ева не понравилась Кириллу так, как ему нравилась Дженн. Но лицо

ее обладало невероятной, притягивающей взгляд силой. Кирилл весь вечер занимался только швейцаркой.

Дженни ничего не сказала Кириллу ни во время ужина, ни после. Даже виду не показала, что ревнует. Но Еву Фрид он видел в первый и последний раз. Она улетела на следующий день в Европу. Кирилл узнал об этом не от Дженн, а от служащего отеля “Хилтон” в ответ на просьбу соединить его с номером мадам Фрид.

Эта женщина еще долго не выходила у Кирилла из головы. Он вспоминал о ней со странным детским восторгом.

— Знаешь, кто пригласил нас в этот раз, дорогой? — спросила как-то Дженни. — Мой бывший муж Алан. У Алана в этот уик-энд день рождения. Даже не знаю, что ему подарить… У него все есть.

— Бывший муж? — засомневался Кирилл. — Может быть, мне не стоит идти с тобой, Дженн? Где он живет?

— В Патуоге. Это недалеко от Нью-Йорка. У него вилла на берегу океана. Учти, Алан приглашал нас обоих.

— Прогулка за город…

— Значит, ты согласен?

Вместо ответа Кирилл нашел ее губы. Дженни с готовностью ответила, и через минуту они забыли и про Алана, и про его день рождения.

Бывший муж Дженни устроил в честь своего дня рождения грандиозную вечеринку.

С погодой повезло. Было безветренно и для начала апреля даже жарко.

Столики с закусками расставили на лужайке перед домом, возле бассейна. На террасе разместился джазовый оркестр. Алан Напье обожал джаз.

Над столиками покачивались мощные электрические лампочки, образуя буквы “А” и “Н”. Над бассейном клубился искусственный туман. Лазерный луч чертил замысловатые узоры. Деревья в небольшом саду, примыкающем к дому, были опутаны гирляндами, которые светились в темноте, словно глаза диких животных.

Народу было много. Кое-кого из гостей Кирилл уже знал — общие знакомые Дженни и ее бывшего мужа.

Дженни сразу куда-то пропала, и Кирилл был предоставлен самому себе. Ему не оставалось ничего другого, как заняться дегустацией напитков и закусок.

Он начал со столика с канапе, сандвичами и тарталетками. Когда Кирилл скосил глаза на горячие закуски, к нему присоединился Алан Напье.

Алан сделал знак официанту — тот подошел с подносом, накрытым салфеткой, на котором стояло несколько бутылок вина и пустые фужеры.

— Давайте, Кирилл, выпьем по-русски за мое здоровье. Как-никак сегодня весь этот джаз из-за меня.

Кирилл попросил налить ему «Сент-Эмильен», Алан — грав.

— Вы мне нравитесь, Кирилл, — сказал Алан, после того как, чокнувшись, они сделали по глотку, — я одобряю выбор Ди.

Кирилла неприятно задело, что Алан называет Дженни Ди. Так ее называли самые близкие ей люди. Даже он, Кирилл, называл ее только Дженн.

— Вы знаете, она мне как сестра, — продолжал Алан. — Ди выросла на моих глазах. Мы жили тогда по соседству, и наш брак для всех был делом решенным.

В этот момент оркестр заиграл заводную танцевальную мелодию, и Кирилл вместе в бывшим мужем Дженни вдруг оказались в гуще танцующих.

— Если вы не против, Кирилл, пойдемте в дом и продолжим разговор, —

предложил мистер Напье. — Не знаю, как вы, а я даже на собственном празднике чувствую себя лишним.

Они выбрались из толпы и через минуту уже сидели в черных кожаных креслах напротив друг друга.

— Тут у вас прямо уголок короля Артура, — сказал Кирилл, оглядываясь по сторонам: свисающие с потолка выцветшие знамена, рыцарские доспехи по углам и светильники в форме факелов.

— Курите, — предложил Алан, показывая на столик, где были коробка сигар, нож, пепельница и горела в оригинальном подсвечнике свеча.

Кирилл отказался, а мистер Напье закурил.

— Я люблю Ди, — сказал Алан, пуская вверх тоненькую струйку дыма, — я сделал ей предложение в тот момент, когда она осталась одна и без средств к существованию. Ди приняла мое предложение… Она была вынуждена принять его! Вы любите Достоевского, Кирилл? О, это было как по Достоевскому! Она вышла за меня, но мысль о независимости стала ее “идеей фикс”… Вы знаете, что Ди ищет деньги, которые остались после смерти ее деда? Она мне ничего не говорила, но я же не слепой. Вы видели ее коллекцию холодного оружия? Конечно, она сказала вам, что поклялась деду вернуть ее? Не верьте! Она ищет клинок, который приведет ее к деньгам деда Только все это чушь… Нет никаких денег. Но я не препятствую Ди. Она хочет тратить деньги на кинжалы — пусть тратит. Я никогда ни в чем ей не препятствовал. Когда она попросила развод, я с готовностью пошел на это во имя любви к ней. Я сам предложил ей приличную сумму единовременно и взял на себя обязательство оплачивать все текущие расходы. Одна ее квартирка обходится мне в две тысячи триста долларов в месяц!.. Но что деньги! Мы, американцы, слишком зациклены на них. В конце концов, все равно помирать… Вот только невыносимо переживать смерть близких… Ди до сих пор не может пережить смерть матери… Вы знаете, что ее мать казнили на электрическом стуле?

— Она мне ничего об этом не говорила, — сказал Кирилл.

— Узнаю Ди. Она предпочитает делиться всем хорошим, оставляя плохое себе. Мать Ди, — продолжил Алан, — погибла из-за отца. Ди не повезло с отцом. Брак ее родителей был… Ну, знаете: она любит его, а он нисходит до ее любви. Ее звали Джуди. Она многое прощала своему мужу. Прощала побои и измены, вино и наркотики. Но всему приходит конец… Я рассказываю вам об этом, Кирилл, со слов Ди. Один раз мне удалось разговорить ее… Но лучше бы я этого не делал… Отец Ди стал водить проституток прямо домой. Он совершенно перестал считаться со своей женой, но терпел ее из-за Ди, которую, надо признаться, любил…

Алан надолго замолчал.

— В тот день отец заявился с тремя девицами, и мать сразу отправила Ди наверх — спать. Было еще рано, и она никак не могла заснуть. И когда услышала шум внизу, вышла из комнаты. Они — эти три девицы — лежали вповалку на диванах… Были пьяные или накачались наркотиками… Ругались отец и мать. Ругались страшно, как никогда. Отец ударил мать — та упала. Он расхохотался и вышел на улицу. Мать вскочила, бросилась за ним, но потом вернулась, схватила со стены коллекционный кинжал… Мать заколола всех трех женщин. Они даже не почувствовали, что в тот вечер поменяли миры… Ее казнили… И ничего нельзя было сделать. Ди очень любила свою мать. Смерть отца и деда подействовали на нее не так, как смерть матери. Она была привязана к ней… А ведь она начала привязываться к вам, Кирилл. Я не знаю, что с ней будет, если она потеряет еще одного… близкого человека.