Шрифт:
Пустующая улица, по обе стороны которой безразлично и одинаково теснились заведения, чьи названия тускло сияли в освещении вечернего неба, все еще светлого и не залившегося черными кляксами заката,
– Это я, Ванесса… – Эшли, все еще остававшаяся перед компаньонкой, послушно повелась за ней в обхвате тонких пальцев расходящимися пылью нитками впившихся в рукав на месте предплечья – как ты?
Собеседница, сглотнув застрявший в горле клубок сомнений, ответила:
– Питер сказал, что я не купила ему шприцы – в отражении одной из проскальзывающих мимо витрин было видно, как говорящая ощупывает свою челюсть, точно в попытке понять реальность оттягивающейся кожи – в холодильнике их не оказалось
– Идешь покупать?
– Да, ты там как?
Длинная обессиленная трава клочьями неухоженных косм из-под головного убора торчала по краям асфальтированной дороги, что кривилась и изгибалась грубыми краями, упертыми в прочные кравы.
– Если у отца осталась привычка – Ванесса криво улыбнулась и мгновением дрогнувшие уголки губ быстро разошлись обратно в тревожную ухмылку – он уже разбивает крышку гроба ногами
– Ты ощущаешь себя в безопасности с мамой? – ее ровный голос, просеянный заботой, казалось, путался в торчащих волосах, какие мягко стелились ниже ключиц, выпирающих под мятой футболкой.
– Это как опросники у психолога, Эшли – подруга презрительно сморщила нос, улавливающий пыльный смрад – знаешь, меня это раздражает – прозрачные стеклянные двери гипермаркета с тяжестью развелись в стороны, пропуская посетителей внутрь, где на них обеих с высоты потолка и идентичных стеллажей фигуры лампочек роняли приглушенный свет – "как бы вы себя описали? Кто вы?" – пара быстрыми шагами выбивала путь к нужному отделу по ровной тверди белесой плитки – как будто я должна это знать, мать его…
Конец ознакомительного фрагмента.