Техник Большого Киева
Шрифт:
— Как вы намеревались достичь острова? — спросил Вольво, сосредоточенно ощупывая взглядом косую трещинку-полосу на обоях.
— В Николаеве у меня есть друзья, — неохотно объяснил Пард. — А у друзей — посудина, на которой дойти до Крыма — раз плюнуть. Проверено.
— То есть, — не понял Вольво. — Вы уже ходили до Крыма?
— Вот именно — до Крыма. Дотянули до северного берега, но высаживаться не стали, там у них береговая охрана свирепствует.
— А что за посудина? Как приручить сумели?
— Яхта.
— Большая яхта?
— Маленькая. За раз больше десяти живых не возьмет…
— И часть из них — команда, я правильно понял?
— Да… Двое как минимум.
— Значит, нам придется делать два-три рейса… Плохо.
— Плохо, — согласился Пард. — Но разве есть выбор?
— Есть, — сказал Вольво. — Только в Николаеве нужно будет его отработать. От яхты твоей я не отказываюсь, запасной вариант никогда не помешает… Запомним.
— Ладно. — Пард замялся. Вольво ничего не сказал о своем варианте; с одной стороны, было обидно. Получалось, что им доверяют не до конца. С другой стороны, Парда брала вполне понятная ревность — в родных краях есть какой-то способ достичь Крыма, о котором сам Пард ни сном ни духом. Поневоле заинтересуешься.
Вольво глядел на Парда внимательно и прицельно. Потом улыбнулся, и Пард понял, что вирг видит его насквозь. Как будто Пард соткан из гибкого прозрачного пластика.
— Ну, ладно, — вклинился в разговор Гонза. — Это, можно сказать, поэзия. Голое теоретизирование, от которого пользы ни на грош, пока не прибудем в Николаев. А вернемся-ка мы к прозе, унылой и докучной.
Пард удивленно вскинул брови — что-то не замечал он раньше за приятелем привычки изъясняться поэтично. Поэтично призывать забыть о поэзии и подумать о прозе жизни — ну и ну!
— Так вот, — продолжал Гонза. — Меня сейчас больше всего интересует следующее: как мы доберемся до Николаева? Что предпримем в ближайшее время?
Вольво еле заметно кивнул — скорее всего об этом он уже успел подумать.
— Я попробую дернуть за кое-какие нити… Лучше всего найти автобус и двинуть по автостраде. Что-то нет у меня больше доверия к поездам…
— Да уж лучше не по автостраде, — подал голос Бюскермолен, — а проулочками, объездными. Где потише.
— Нет, Бюс. Где потише — не лучше. Там нас легче хлопнуть, понимаешь? На шумной трассе для наших соперников меньше возможностей напасть, а на задворках — сплошная благодать. Ни тебе свидетелей особых, ни тебе полисов. Какой полис попрется на задворки? Это в Центре они гоголем ходят, по Крещатику. Никто ведь не станет на Крещатике бузить!
Бюс что-то неразборчиво пробурчал в рыжую бороду.
— Если они поезд решились погубить, — вздохнул Пард, — то чихали
— Не скажи. Видел, в каком месте они на поезд напали? Дыра дырой… Да плюс ночь. Шарахнули, небось, чем-нибудь реактивным по локомотиву, и опаньки. Все ведь быстро произошло — ищи теперь их свищи. Просто и безопасно. Тут даже президентские ищейки спасовали бы.
— Кстати, — небрежно встрял Гонза. — Я тут недавно услышал слово «соперники»… Это как, информация или догадки?
— Догадки, — ничуть не смутился Вольво. — Впрочем, кем еще они могут оказаться?
— Да кем угодно! Грабителями. Бандитами. Просто психами, наконец.
— Психи? Нет, Гонза. Слишком уж они целенаправленно и избирательно расстреливали пассажиров поезда Центр — Николаев. А именно — нашу команду. И никого больше.
— А откуда уверенность, что никого больше? Мы так резво уносили лапы, что особо присматриваться было некогда.
— Я присмотрелся, — спокойно сказал Вольво. — И я уверен. Нападение было совершено исключительно из-за нас. Но я по-прежнему считаю, что нас хотели всего лишь припугнуть.
— Или просто не рассчитали сил. Решили, что столкнулись с командой лохов, — предположил Бюскермолен.
— Возможно, хотя и маловероятно.
Вольво лениво встал и приблизился к столу. Сел к компьютеру.
— Ладно. Будем считать, совещание окончено. Итоги: наша миссия рассекречена; предполагаемый соперник — либо крымчане, либо живые Жерсона. Остальные варианты представляются мне маловероятными. Линия поведения на дальнейшее — осторожное движение на юг. Кажется, все. Отдыхайте, судари.
Гонза встал, поправил кепочку, сунул руки в карманы и вразвалочку направился к двери. Бюскермолен легко вскочил с ковра.
Уже в дверях Пард перехватил взгляд девчонки. Пронзительный и цепкий. Она не отвела глаз.
«А ведь я до сих пор не знаю, как ее зовут, — подумал Пард, отворачиваясь и выходя из комнаты. — У кого бы спросить?»
В самой большой комнате хором врачевали Тип-Топыча. Орк был раздет чуть не догола и пятнист от йода.
Когда Пард проходил мимо своей сумки, тихая трель сетевого вызова привлекла его внимание.
Озадаченный, он расстегнул молнию и включился. Экран, секунду назад матовый и безжизненный, мигнул, а потом наполнился светом и техникой. Прихотливый узор цветных точек складывался в слова. В три коротких слова.
#меня зовут Инси%
Чувствуя, что на лице невольно селится тупое-тупое выражение, Пард пытался сообразить, возможно ли такое. Чтобы сообщение добралось из сети на упрятанный в сумку дремлющий комп. Даже не подключенный ни к каким портам.
Опыт и знания техника подсказывали ему, что невозможно.