Техника и вооружение 2013 12
Шрифт:
Для М-10 изначально имелось девять зарядов состава Ж-536 для всего спектра используемых снарядов — полный и уменьшенные с первого по восьмой. Однако для каждой конкретной комбинации типов боеприпаса и взрывателя существовали свои ограничения по их использованию. Конструктивное исполнение метательного заряда включало вложенные в гильзу основной пакет с порохом марки 4/1 и воспламенителем, четыре нижних равновесных пучка с порохом марки 12/7 и четыре верхних равновесных пучка с порохом марки 12/7. Верхние и нижние равновесные пучки обладали разной массой пороха и поэтому были невзаимозаменяемы. В гильзу также вкладывался размеднитель — моток оловянной или свинцовой проволоки, имелась опциональная возможность использования добавок-пламегасителей. Заряды размещались в двух типах гильз длиной 305 мм — латунной цельнотянутой и стальной свертной. Со складов боеприпасов выстрелы компоновались с зарядами полным и третьим.
Хотя 152-мм снаряды для гаубицы М-10 могли использоваться для стрельбы из 152-мм гаубиц обр. 1909/30 гг. и обр. 1910/37 гг., а также 152-мм пушек обр. 1934 г. и 152-мм гаубиц-пушек обр. 1937 г. (МЛ-20), никакой совместимости по выстрелам между этими системами не было. У каждой из них были свои гильзы и устройство метательных зарядов, поэтому выстрелы для 152-мм гаубицы М-10 могли применяться только с ней или с абсолютно в этом плане идентичной 152-мм гаубицей Д-1. В связи с последним обстоятельством имеется один довольно непонятный момент.
В таблицах стрельбы для Д-1 издания 1968 г. указан запрет на стрельбу бетонобойным гаубичным снарядом Г-530 на полном заряде во избежание его разрыва в канале ствола. Специально для решения этой проблемы был разработан и запущен в серию вариант снаряда Г-530Ш.
Однако в таблицах стрельбы 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20, изданных в 1944 г., нет абсолютно никаких ограничений на стрельбу снарядом Г-530 (типы взрывателей во всех случаях совпадают). Поскольку МЛ-20 на полном заряде выстреливает Г-530 с начальной скоростью 670 м/с, а ее ствол не намного длиннее гаубичного, то испытываемые этим боеприпасом перегрузки в два раза превосходят дозволенные при ведении им огня из Д-1 на первом заряде с начальной скоростью 457 м/с. Из этого можно сделать вывод, что в военное время у М-10 ограничений по стрельбе бетонобойным снарядом Г-530 тоже не было. Причины (опасность разрыва в стволе — их следствие) и временной момент введения упомянутого запрета остаются пока неясными.
Люлька лафета 152-мм гаубицы М-10.
Верхний станок лафета.
Колеса боевого хода.
Следует также упомянуть возможность ведения огня из М-10 морским полубронебойным снарядом обр. 1915/28 гг. массой 51 кг, обязательно на уменьшенном заряде. Это явно предписывалось для 152-мм гаубицы- пушки МЛ-20, но из законов физики и химии следует аналогичная ситуация и для М-10, хотя документального подтверждения тому пока нет. Более того, из-за рассчитанной на менее массивный снаряд конструкции орудия негативные потенциальные последствия из-за нарушения правил стрельбы этим боеприпасом были для М-10 гораздо значительнее по сравнению с МЛ-20.
Дело в том, что морской полубронебойный снаряд был на 11 кг тяжелее, чем штатные гаубичные снаряды. Как следствие, он не так быстро ускорялся в стволе, пороховые газы расширялись в объеме медленнее, что было чревато нарастанием давления в каморе выше максимально допустимого и прорывом их сквозь гильзу и затвор. В особо тяжелых случаях убыстренная дефлаграция метательного заряда (из-за повышенных давления и температуры) могла превратиться в детонационно-подобный процесс{11} (грубо говоря, вместо горения происходил бы взрыв) и привести к разрыву ствола. Кроме того, даже если снаряд благополучно покидал орудие, повышенная при отдаче приблизительно на 25 % по закону сохранения импульса нагрузка на противооткатные устройства и лафет могла стать причиной их повреждения и дальнейшей неработоспособности. Чтобы избежать недопустимых значений нагрузок на противооткатные устройства и давления в стволе, как раз и требовался уменьшенный заряд.
Стрельба морским полубронебойным снарядом практиковалась в начале Великой Отечественной войны из-за отсутствия гаубичных бронебойных боеприпасов как типа, хотя прямые попадания штатных осколочно- фугасных гранат или бетонобойных снарядов в любой вражеский бронеобъект того времени были практически во всех случаях для него фатальными. Снаряду ОФ-530 при установке его взрывателя на фугасное действие за счет синергии механического удара, разрыва содержащегося в нем 6 кг взрывчатого вещества и дробления преграды осколками было по силам проломить или растрескать броню толщиной от 50 до 90 мм{12}. Даже более поздние немецкие тяжелобронированные боевые машины (например «Тигр») получали при его прямом попадании серьезные повреждения вплоть до потери подвижности и возможности ведения огня. Поэтому использование морского полубронебойного снаряда, требующего особого с ним обращения, выглядит своеобразным «перебарщиванием». Возможно, руководство Главного артиллерийского управления (в которое было преобразовано АУ после реорганизации 1940 г.), Главного автобронетанкового управления и РККА твердо верило в наличие у противника тяжелых танков с мощным противоснарядным бронированием. Этот вопрос был особенно острым для танкового варианта гаубицы М-10Т в танке КВ-2.
152-мм гаубица Д-1.
Ствольная группа и лафет от 152-мм гаубицы М-10 использовались при создании ряда опытных полевых и танковых артиллерийских систем. Две из них были приняты на вооружение РККА и производились серийно.
Осенью 1938 г. Ф.Ф. Петров и сотрудники КБ завода № 172 начали разработку новых 107-мм дивизионных пушек согласно выдвинутым АУ ТТТ. Проекты таких систем с индексами М-25 и М-45 заимствовали лафет от М-10. Были построены и испытаны опытные образцы этих орудий, но АУ по неизвестным причинам отказалось от «тяжелого дивизионного дуплекса», подобного аналогичным парам на едином лафете из 105-мм пушки s.K.18 и 150-мм гаубицы s.FH. 18 в Германии или 114-мм пушки М1 и 155-мм гаубицы М1 в США. Вместо этого на вооружение РККА и в валовое производство приняли третий проект того же коллектива разработчиков с индексом М-60. В нем конструкция лафета была совершенно новой. Несомненными преимуществами пары из М-25 или М-45 вместе с М-10 были экономические выгоды производства дуплексной системы, отсутствие разнотипности при ремонте лафетов орудий в армейских мастерских, а также возможность мортирной стрельбы (у М-60 угол возвышения был ограничен 45'). В то же время М-60 была несколько (но не намного) легче. Необходимость мортирной стрельбы для дивизионной пушки спорна, однако впоследствии оптимальным для М-60 оказался корпусный уровень армейской иерархии, а там уже находилась 122-мм пушка обр. 1931/37 гг. У этого орудия возможность стрельбы на углах возвышения свыше 45’ имелась.
28 декабря 1938 г. АУ выслало на завод № 172 ТТТ на вариант М-10 с картузным заряжанием. В июле следующего года эта модификация была построена и вполне успешно прошла заводские испытания. А.Б. Широкорад скептически относится к идее перевода полевой артиллерии среднего калибра на раздельно-картузное заряжание. Во всяком случае, детальное экономическое обоснование такого шага пока и впрямь нигде не приводилось. Можно предположить, что кому-то в АУ расход латуни на гильзы показался роскошью, хотя в военные годы для них использовалась и значительно более дешевая сталь.
С другой стороны, некоторые зарубежные гаубицы близкого калибра, например, американская 155 mm Howitzer М1 (позже переобозначенная в М114), имели именно картузное заряжание. За долгие годы эксплуатации этой системы оно не вызывало никаких нареканий. Это тоже могло быть аргументом сторонников перевода на него части отечественных артиллерийских систем.
Но, по мнению автора, сохранение раздельно-гильзового заряжания у М-10 и других типов орудий было огромным благом. Дело в том, что затвор для системы с картузным заряжанием существенно сложнее по устройству, допускам и технологии изготовления по сравнению с аналогичной конструкцией под раздельно-гильзовое заряжание. В первом случае только затвор ответственен за обтюрацию пороховых газов при выстреле. Для М-10 проблем с этим удалось избежать, а вот на испытаниях других опытных образцов с картузным заряжанием обтюрация была далека от идеальной.
Отлаженное производство затворов для орудий с картузным заряжанием существовало в СССР на предприятиях, занимавшихся изготовлением артиллерийских систем большой и особой мощности, а также морских пушек. К ним относились ленинградский «Большевик» и сталинградский «Баррикады». Они были заняты своими заказами и вряд ли бы сумели обеспечить многочисленные полевые среднекалиберные орудия необходимым числом затворов, если бы перед ними гипотетически поставили такую задачу. Разворачивание выпуска затворов на мощностях других производителей требовало времени, обученных рабочих для выполнения прецизионной механической обработки деталей, капиталовложений в станочный парк и необходимую для него инфраструктуру. Тут об экономии говорить как-то не приходится (заметим, что в США все условия для качественного массового выпуска орудий с картузным заряжанием уже имелись). И чисто риторический вопрос под занавес этой истории: что было бы в условиях войны, когда к станкам встали женщины и подростки, Ленинград был отрезан блокадой, а в цехах завода «Баррикады» развернулись боевые действия?