Технотьма Пароль: "Вечность"

Левицкий Андрей Юрьевич

Наёмники. Я шумно выдохнул — свои! Хорошо, ветер дует в нужную сторону…

Ударившись ногами в асфальт, упал, перекатился на бок и сразу вскочил.

— Не ранен? — спросил подбежавший ко мне черноусый наёмник. Лицо его показалось знакомым, хотя из-за шлема и больших тёмных очков трудно было разобрать толком. — Ну ты силён, пилот! Мы с Барцевым видели, как ты вертушку разделал.

— Опанас, валим быстрее! — крикнул второй.

Он опустился на одно колено и поднял автомат, глядя в сторону холмов.

Я отстегнул парашют, сбросив подвесную систему, вытащил из кобуры под мышкой пистолет-пулемёт «кедр» и разложил приклад. Статуя, в которую врезался

мой самолёт, высилась над нами — голова расколота, строгое металлическое лицо в чёрных подпалинах. В трещине выступили края оплавленной арматуры.

— Куда теперь? — спросил я.

— К Крещатику, там точка сбора, — ответил черноусый Опанас. — Не удержим Киев, армия из нейтралитета вышла. Ты в курсе?

— Ничего не слышал. — Я вынул магазин из пристёгнутого к голени подсумка и зарядил «кедр». — Когда?

— Минут с десять как прошла инфа по радио. Сообщение только приняли, тут же связиста нашего гвардейцы подстрелили, и станция вдрызг. Но мы успели узнать: армейские части уже на бульваре Шевченко, там на президентскую гвардию напоролись.

Значит, армия. Третья сила вступила в конфликт… Я нащупал подсумок с гранатами на поясе, открыл клапан.

С армией тягаться бесполезно — задавят быстро, надо валить. Получается, что глава одной из самых крупных украинских партий не рассчитал силы. Он собрал в Киеве ополченцев, разбавил их отрядами наёмников и нанял лётчиков для проведения «миротворческих мероприятий» в родном государстве, власть над которым очень хотел заполучить. Да не вышло. Премьер-министр ввела чрезвычайное положение, президент отменил его, а сейчас в дело вмешались сохранявшие нейтралитет армейские генералы и заварилась такая каша, что нас бросили на произвол судьбы.

Я стал рассовывать гранаты по карманам.

— А что президент?

— Убит, — сказал Опанас. — Премьер-министр договорилась с генералами. Хотя такой слушок ещё прошёл, будто это туфта, президент на самом деле в Москву успел свалить и к русским за помощью обратился. Хрен поймёшь, правда или брешут.

Ну да, обратился он там или нет, а наш наниматель, потерпевший поражение, уже, наверное, летит на личном самолёте куда-нибудь на Мальдивы. Армия скоро сомнёт президентскую гвардию. Премьер-министр при поддержке генералов — если только русские вовремя не введут свои войска, проигнорировав протесты Евросоюза, — станет первым диктатором Нэзалэжной Украины. А нас, ставших ненужными ополченцев с наёмниками, просто раздавят, как мошку между двумя ладонями…

Теперь каждый за себя — надо выбираться из этой мясорубки.

Обидно, что мне заплатили только половину обещанной суммы и вторую часть оставшихся денег теперь не видать. А ведь хватило бы покончить наконец со всем этим и открыть своё дело…

— Выбираться надо. — Барцев оглянулся. — На Майдане грузовики ждут.

— Почему на Майдане? — удивился я. — Он же внизу, между холмами. Кто в таком месте сбор устраивает?

Опанас пожал плечами:

— Не знаю, говорят, на Институтской сейчас ещё опасней, а с другой стороны…

Он не договорил — присел, дёрнув меня за рукав, когда с холма за статуей донёсся шум мотора, а следом беспорядочная стрельба.

— Уходим, пилот, быстро.

Опанас побежал обратно в кусты, я за ним. За спиной хрустнули ветки, когда Барцев вломился следом.

* * *

Из окон здания Кабинета министров на улице Январского Восстания работали снайперы, пришлось делать большой крюк.

Опанас оказался разговорчивым мужиком, поведал, что родом из

запорожских казаков, а Барцев откуда-то из-под Винницы, служил там прапорщиком в мотострелковой бригаде, прежде чем подался в наёмники. Ещё черноусый рассказал, что на Майдане сколачивают колонну из грузовиков, которая всех оставшихся в живых наёмников должна вывезти в лагерь, наскоро разбитый в одном заброшенном колхозе под Броварами. Там же на бывшем колхозном поле устроили аэродром. Когда он заговорил про это, я и вспомнил, что видел Опанаса на том самом аэродроме, когда украинский конфликт только разгорался и мы прилетели сюда. Взвод наёмников, где служил Опанас, прислали охранять наши самолёты, ими ещё командовал седой сержант из Донецка… Как же его звали?

Вспомнить имя не удалось: двигаясь по бульвару Леси Украинки, мы нарвались на группу гвардейцев, засевших в одном из домов. Пришлось поворачивать на Госпитальную — название улицы я сумел прочесть на покосившейся табличке, висящей на стене магазина с выбитой витриной и трупом в распахнутых дверях. Гвардейцы попытались нас преследовать, хотели, наверное, взять живыми. Я бросил в них две гранаты и израсходовал почти весь боекомплект, прикрывая отходящих к Дворцу спорта Опанаса с Барцевым.

Догнал наёмников у площади Льва Толстого. Мы успели добежать до Крещатика, когда совсем рядом громыхнуло. Не знаю, что там взорвалось, — может, выстрелили управляемой ракетой?

Мы присели за мусорным баком, и Опанас сказал:

— Вон, видите, домина с лепниной на крыше? Это рынок крытый, Бессарабским называют.

Огонь быстро исчез, ветер унёс дым, и стало ясно, что по зданию отработали термобарическим боеприпасом.

— Ох ты! — Барцев машинально потрогал свой чёрный шлем. — Как по крыше ему засадили… Чья это вертушка была? Вон она, за дома полетела.

— Не знаю, — сказал я. — В нацгвардии таких машин вроде нет.

Запах гари висел над Крещатиком, лучи вечернего солнца едва пробивались сквозь дым. Улица, изрытая воронками, между которыми стояли брошенные машины и лежали тела, напоминала сцену из фильма-катастрофы. Перебегая от укрытия к укрытию, мы спешили дальше к точке сбора на Майдане Нэзалэжности. Все трое тяжело дышали, и я тяжелее всех — не привык таскать бронежилет. Его я снял с убитого ополченца, когда пробирались по бульвару Леси Украинки. Спина болела после катапультирования, хотелось швырнуть броник на землю и посильнее пнуть ногой, но бежать осталось недалеко, лучше потерпеть.

Мой комбез был порван на плече; солнцезащитное стекло треснуло, пришлось сдвинуть его на шлем. Проверил магазин — всего шесть патронов.

Со стороны оставшегося позади бульвара Тараса Шевченко донёсся звук автоматных очередей, потом громыхнули взрывы.

— Опанас, прикрывай, — сказал я. — Барцев, давай к тому киоску.

Закусив чёрный ус, Опанас привстал и повёл из стороны в сторону стволом АК. Мы с Барцевым побежали по тротуару к газетному киоску с сорванной взрывом крышей. До него оставалось метров десять, когда по нам выстрелил снайпер.

Я понял, что он прячется в здании на другой стороне улицы, потому что за мгновение до этого что-то такое ощутил, как тогда, в кабине, перед тем как сбили Серёгу, — будто ледяным ветром дунуло оттуда. Но предупредить Барцева не смог. Он двигался ближе к проезжей части, потому снайпер выбрал целью его. Пуля пробила шлем, и наёмник без вскрика повалился на асфальт.

Сзади застучал автомат Опанаса. Я прыгнул в сторону, скатился с поребрика и оказался за чёрным «мерседесом» с мертвецом в кабине.