Телекинез
Шрифт:
– Подожди, солдат же не просто так кушает и жжёт электричество, он охраняет страну. – Катя начала сомневаться в собственных словах.
– Ничего он не охраняет, срочники почти никогда не воюют. По идеи, их должны учить воевать, но этого, никто не делает, у меня много отслуживших знакомых, я специально у них всё расспрашивал. Так вот, армия это что-то вроде инкубатора зомби, попадает туда обычный человек, а возвращается уже оболваненный, хотя и это происходит не всегда. А таких как твой друг, оболванить сложнее. Кроме того, такие люди мешают другим превращаться в послушных рабов. Вот почему их не берут, для них другая программа подготовлена.
– Ага, теория мирового заговора, Коля мне о ней рассказывал, только всё это бред, давай не будем об этом.
– Ладно, как хочешь. Я и сам не очень-то верю в это, но если с определённого угла взглянуть, то теория очень даже правдоподобная. Ты спросила – я ответил.
– А у тебя, случайно, где-нибудь девушки нет? Мало ли, мы тут целуемся и обнимаемся,
– Нет. – Денис нервно засмеялся. – Я же говорил, я не умею знакомиться и вообще заводить отношения. Если честно – я и поддерживать их не умею, так что ты не обижайся на меня сильно, если что. – Он снова посмотрел на речку и в окончание добавил. – За то я верный как собака.
– Это я ценю. – Нежно ответила Катя и прижалась к своему кавалеру.
Некоторое время сидели молча, но потом Катю это молчание начало напрягать.
– Дэнчик, а кагда ты научился управлять своим миром? Нет, я поняла, что это все могут с рождения. Как ты начал это контролировать?
– Сначала были мелочи, вроде предчувствий и непонятно откуда берущихся знаний, уверенность какая-то возникала, иногда и всё это сопровождалось везением. Потом, однажды мы целой толпой напились и пошли гулять вечером по городу. И вот я, душа компании, всех веселю, моим выходкам, чуть ли не аплодируют, но мне мало. Стояли мы на перекрёстке и долго ждали зелёного света, вот прям очень-очень долго, и в какой-то момент мне надоело ждать. Я очень уверенно шагнул на дорогу, растопырив руки, мол, всем стоять - я иду. Друзья следом двинулись, а я довольный весь - иду, руки расставил, машины останавливаются, пропускают нас. К середине дороги выяснилось, что пропускающим нас машинам горит красный свет, но ещё через пару шагов я заметил, что застыл весь перекрёсток: красный сигнал горел во всех направлениях. И тут один парень стал громко удивляться, как это я умудрился так на дорогу выйти, за пару секунд до красных сигналов. Он не единственный кто заметил это, многие тогда обратили внимание. Перед красным, зелёный мигает обычно, а тут этого не было, он резко зажёгся. Да и, что бы на этом перекрёстке всем горел красный - ни до этого, ни после я не помню. Короче, я тогда светофоры сломал своей самоуверенностью. После этого я стал внимательней относиться к своему везению, искал закономерности, разобраться пытался... Первые серьёзные попытки джедайства были связаны, конечно, с девушками, но выходило всё как-то криво. – Денис сделал паузу, видимо думал, рассказывать дальше или нет.
– Хотел я встречаться с одной своей подругой, а она, мало того, что видела во мне только друга, так ещё и с каким-то парнем жила. Поссорилась она с ним однажды, не без моих молитв, конечно, и ко мне приехала в жилетку плакаться, над этим пунктом концентрироваться пришлось особенно серьёзно, не с первого раза всё получилось. Взяли мы пива, по душам поговорили и я предложил ей встречаться, а она на полном серьёзе ответила, что подумает над этим. – Дальше Дэнчик затораторил, он вдруг начал нервничать, наверное, эта тема была для него не самой приятной, он перестал смотреть на Катю и вёл повествование кому-то невидимому, стоящему впереди себя.
– Пили мы тогда всю ночь, а под утро почти случился секс, пива мы выпили литров по пять, если не по шесть, так что ничего удивительного что не вышло ничего, я ещё и перенервничал тогда, она же сказала, что подумает и я в подвешенном состоянии как бы, это напрягает. Короче, не получилось у нас ничего ночью, пообнимались, поцеловались и уснули. А на утро, ни каких нежностей, я её обнять пытаюсь, а она руку убирает и подобные мелочи. Видимо, ещё думает над предложением, решил я. – Дэнчик наконец повернулся к Кате.
– Но вот представь себе какого мне было в этой ситуации, мало того, что я посреди неопределённости, так ещё и ночью так лохонулся, а она не уходит и не говорит ничего. К вечеру у меня уже нервный тик начался, меня просто трясти стало от напряжения, и я задал вопрос напрямую. Она ответила, что лучше остаться друзьями, что ночью произошла ошибка и ей, якобы очень жаль. Мне в этот момент захотелось просто испариться, а ещё лучше оказаться в толпе своих друзей и чем-нибудь вместе заняться, что бы мыслям об этой твари в голове места не осталось. Причём, желание это было почти осязаемым, было чувство, что если ничего подобного, сейчас не произойдёт - то от напряжения у меня крыша поедет с ускорением, а потом я понял, что всё именно так и будет и крыша моя на месте останется. И тут мне звонит одногруппник, вот прям во время её нытья про сожаления, и предлагает одногруппник поработать этой ночью, им объект сдавать утром, а сами они не справятся, ресторан они ремонтировали. Вот тогда-то я и понял, что именно заставило одногруппника мне позвонить. Не эмоции, и не желание, а уверенность, что иначе просто нельзя.
После рассказа снова наступила тишина.
Быстро замёрзнув, парочка решила вернуться в свой номер. В комнате, как ни странно, было тихо, и даже не горел свет. Беззвучно пробравшись к своей койке, ребята, не раздеваясь, легли спать. Спальный мешок был полностью расстегнут, и использовался как одеяло. Оба укрылись с головой и снова слились в поцелуе и объятьях.
Ещё долго Катя не могла уснуть. Она вспоминала Ивана, который, как и
12. Много пересадок.
Проснулась Катя от того, что на неё кто-то пристально смотрел из центра комнаты. Кое-как, разомкнув веки и рассмотрев, кто же так прожигает её взглядом, девушка побледнела от ужаса. Ровно в центре грязной комнаты стояли двое мужчин, одетых в очень похожие клетчатые бежевые рубашки. Никто уже не смотрел на девушку, мужчины в полголоса разговаривали. С последней встречи в них ничего не изменилось кроме появления очень тёмных солнцезащитных очков. Очки были самого не модного фасона, строгие, с почти прямоугольными стёклами и совершенно не шли своим хозяевам.
– Что до меня, Евгений Андреевич, – Сказал инквизитор пониже своего собеседника, обозревая спящих безмятежным сном людей, – Что до меня, я претерпел почти всё, что готов претерпеть. Почти. Сколько можно осторожничать, мелочиться, колебаться… Бескровная гадина… я готов большими пальцами выдавить ему глаза…
Манеры Смитов изменились гораздо сильнее их внешности.
Евгений Андреевич покачал головой.
– Пока рано, Михаил Юрьевич, – Сказал он. – Он наш босс. Пока не выполним контракт. Но как только нам заплатят, мы, наверное, могли бы в свободное время поразвлечься.
– Он никчемный мягкотелый болван… Нам следовало бы зарезать эту дрянь. Аннулировать, вычеркнуть, загасить! – Пузатый инквизитор кричал шёпотом.
Громко и отчетливо зазвонил телефон. Псевдополицейские озадаченно огляделись по сторонам. Наконец Евгений Андреевич, с почти двухметровой высоты своего взгляда, отыскал источник звона на столике возле ноутбука. Он в два шага подошёл к столику, взял телефон и протянул его напарнику.
– Михаил Юрьевич слушает, – Сказал злобный пузач. И тут же залебезил: – Ах это вы, сэр…
Возникла пауза. Затем Михаил аккуратно положил телефон на место и объявил своему товарищу:
– Сигнал прервался. Похоже, что-то изменилось, но пока мы не получим чётких указаний, предлагаю ничего не предпринимать.
В это время Денис уже проснулся и от испуга обнял Катю так сильно, как только мог. Кровать скрипнула, и господа в одинаковых рубашках одновременно обернулись.
– Доброе утро, уважаемые. Заставили вы нас побегать… - Михаил Юрьевич снял, наконец, свои тёмные очки и уставился на испуганную парочку маленькими ядовито-зелёными глазками.
От шума проснулись и другие обитатели скромного номера. Байкер с татуированными до запястий руками потянулся к железному стулу, стоящему у его кровати, и, скрипя пружинами, встал. Теперь за спиной Смитов находился слегка вооружённый очень похмельный союзник Кати и Дениса.
– Вы кто такие? – Прохрипел байкер.
– Полиция. – Не оборачиваясь, ответил пузатый Михаил Юрьевич.
– Да ни хрена я вам не верю! Убирайтесь отсюда, кто бы вы ни были! – Байкер перехватился поудобнее и приготовился огреть стулом высокого молчаливого Евгения Андреевича, который стоял к нему ближе.
Инквизиторы лениво повернулись и уставились на что-то позади байкера. Сидя на кровати, второй сосед, тоже весь в татуировках, молча, направлял пистолет в сторону незваных гостей.
– Эта штука на одном болоне стреляет не тридцать раз, а всего пять. Мощность почти как у «Макарова». – Владелец модифицированного газового пистолета уже снял ствол с предохранителя и, по-видимому, был готов стрелять.
– Ладно. – С усмешкой пробормотал Михаил Юрьевич, блеснув маленькими зелёными глазёнками, и одел очки. – На этот раз мы подчинимся.